Казалось, чья-то огромная рука щедро плеснула воды на ещё не просохшую, только что написанную акварельными красками картину – и нарисованное поплыло, смешиваясь, цвета создавали причудливые сочетания. Комната вокруг Фесса странным образом менялась, вниз стекали стены, задрожала и искривилась, точно в ярмарочном потешном зеркале, фигура Тёмного, вокруг расползалось мертвенное зелёное сияние – и Неясыть под своим ножом увидел не отвратительного призрачного гада, хищника и пожирателя, пришедшего за добычей из мира мёртвых в мир живых – а тонкую, словно былинка, русоволосую девушку с огромными печальными глазами, одетую в лёгкие развевающиеся золотистые ткани, – тело неподвижно застыло в зелёном воздухе, схваченное невидимыми клещами заклятий Фесса и Анэто. В точёное плечо девушки был вогнан кривой и ржавый клинок, из-под лезвия толчками выбивалась кровь, словно была задета одна из крупных артерий. Фиалковые глаза затуманились болью, но сознание из них ещё не ушло.
«Пощади…» – вновь с мольбой прозвучало в ушах Фесса. Его взор судорожно метнулся в одну сторону, в другую – никого и ничего. Ни Тёмного, ни ректора Анэто. Он был один; ноги утопали в зелёном тумане, так что даже непонятно было, на чём он стоит.
«Морок! – изо всех сил старалось сознание. – Морок, наваждение, ничего больше!»
– Остановись… больно… – простонала девушка. – Прошу тебя… ну пожалуйста…
Фесс изумлённо уставился на свою собственную руку – оказывается, она сама, без всякого его на то желания, успела вдавить ржавый нож ещё глубже в нежное тело.
Неясыть закричал, словно кривое лезвие терзало его собственную плоть. В памяти вспыхнули лица… много незнакомых лиц, и Неясыть знал, что это те, кого ему довелось убить, – спасая ли свою жизнь, сражаясь ли за чужую – неважно. Царство мёртвых властно потянуло его к себе. Да, он убивал – но убивал в бою, на поединках, в жарких сражениях, где противники сходятся, не видя друг друга под тяжелыми забралами глухих шлемов, – он был воином, но не палачом!
Значит, он не может быть магом? Настоящим Тёмным магом, действующим исходя из принципа меньшего зла, умеющего причинять муки одному и спасать тем самым многих?!
«Слабак! – попытался разозлиться он на себя. – Трус, слабак, тряпка!»
Не помогло. Золотистая туника девушки пропиталась кровью, плотно прилипая к тонкому телу. И руки Фесса одеревенели, уже не повинуясь ему; он почувствовал, как слабеют наложенные на прекрасную пленницу цепи; щекой он ощутил слабые толчки воздуха – так, а не слухом он воспринимал сейчас чужую речь и понимал, что эти толчки – яростный крик мага Анэто, перед которым в магическом капкане не прекрасная соломенноволосая незнакомка с дивными бездонными глазами – а мерзкая многоножка, много хуже любого вампира, упыря, оборотня или ххора; Неясыть понимал это – но сделать ничего не мог.
«Есть много миров… и много обликов. Разве ты не убиваешь для еды?.. – опять прозвучало в сознании. – Для тебя твоя еда не наделена разумом… точно так же и наша еда не наделена разумом для нас. Мы не трогаем магов… потому что вы – очень близки к нам, особенно те, что исповедуют Тьму…»
Обливаясь потом, Фесс заставил левую руку подняться. Наклонил голову – словно ворочал тысячепудовую тяжесть – и что было сил впился в собственную руку зубами. Да так, что разом прокусил чуть ли не до кости.
Странно – он ничего не чувствовал. Тело стало как будто чужим, зелёный свет становился всё гуще, и в голосе фиалковоглазой внезапно прорезались нотки ликования:
«Ты уходишь со мной?!.. О радость, о счастье, я привела нового Брата!»
«Привела?! – взорвалось в сознании Фесса. – Нет уж, я не безмозглый бык, и никому не будет позволено никуда меня водить!» На мгновение в памяти всплыли Эвенстайн с Бахмутом, жёлтая отвратительная струйка на его, Фесса, лице – и ненависть скрутила его настолько тугой судорогой, что вкрадчивый голос девушки тотчас угас. Неясыть с глухим рычанием погрузил нож глубже в прекрасное, соблазнительное тело.
Короткий вопль – и сквозь рвущиеся зелёные завесы начал пробиваться привычный свет обыденного мира.
Фесс увидел искажённое лицо Анэто – по лбу волшебника отчего-то струилась кровь; увидел орудующего своими жуткими бронзовыми резаками Тёмного – Даэнур слал на помощь Белому магу одну волну Силы за другой, но ловушка тем не менее таяла – таяла до того мига, когда Фесс пришёл в себя.
…Многоножка билась и вертелась. Её боль обжигала, точно прикосновения раскалённого железа. Из прокушенной руки Фесса тоже сочилась кровь, но на это он внимания не обращал.
– Держи её, Неясыть, держи! Ещё немного… – проревел Тёмный.
Фесс, точно заворожённый, не отрывая взора от мечущегося в ловушке злосчастного существа, повёл лезвием чуть в сторону. Он чувствовал предсмертный ужас умирающих людей – это неожиданно укрепило силы. Из вскрытого тела многоножки стал медленно растекаться в разные стороны настоящий рой слабо светящихся зелёных огоньков – точно небольшое пылевое облачко; Неясыть мгновенно ощутил накатившее заклятье Тёмного, увидел знакомые сшивки, торопливо начал плести своё собственное, норовя помочь наставнику; зелёный рой сжался до плотного комка размером с кулак.
– Веди! Веди к этим! – задыхаясь, приказал Тёмный.
Фесс повиновался. Учитель не объяснял, как именно это следует сделать, но у Неясыти в те минуты всё получалось почти что само. Раз прочитанные в книгах прописи становились накрепко вызубренными заклинаниями, они превращались в изящно и крепко сплетённые чары-команды: зелёный клубок поплыл к лежавшим на полу детям и женщине.
– Про тварь не забывай! – словно кнутом, хлестнул голос Даэнура. Скальпель в руке Фесса вновь ожил – хочешь быть магом, умей делать два дела одновременно.
Зелёный шар тем временем завис над головами несчастных, и Фесс, внезапно прозревая – по мере того как муки пленённого создания-пожирателя становились ощутимой Силой, – увидел, что на самом деле это никакой не комок, а самая настоящая дыра, разрыв в ткани мира, прямой ход в ту невообразимую бездну, откуда невесть почему вырвались эти жуткие существа.
Тела лежавших дрогнули. Девочка приподнялась, её тотчас согнуло в жестоком кашле – однако уже в следующий миг отчаянно цеплявшееся за воздух всеми своими конечностями длинное и тонкое тело бестии выскользнуло словно бы из раскрытого рта – и втянулось в зелёный шар.
За ним последовали второе и третье чудовища; как только скрылось последнее, Тёмный скомандовал Фессу:
– А теперь держи это!..
Однако Неясыть не послушался. Бронзовое лезвие в его руке погрузилось ещё глубже – и едва ощутимое содрогание нанизанного на острие тела оповестило его, что явившееся ему в образе соломенноволосой девушки с дивными фиалковыми глазами существо мёртво – окончательно и безвозвратно.
Даэнур молча покачал головой.
– Не стоило этого делать, Неясыть…
– Да бросьте вы! – сдавленно прохрипел Анэто, держась за грудь и сплёвывая кровью – правда, ему тотчас пришлось вызывать огонь, чтобы сжечь плевок: маг не может позволить, чтобы столь важная субстанция его тела попала кому-либо в руки. – Бросьте! Что это было, декан? Что делать теперь?..