— Здесь оно мне ни к чему, — похоже, девчонка бесстыже подслушивала его мысли. — Догадайся почему!
— Нет у меня сил загадки разгадывать, — махнул рукой Твердислав.
— Нет? Ну так хотя бы извинился, что ножом пырнул! Моим же…
— Дураков и в алтаре бьют, — очень кстати припомнилась ещё одна поговорка Учителя. Однако левая ладонь вдруг предательски заныла… и отчего-то подумалось, что единственное лекарство — это положить ноющую руку на тёплое, округлое плечо… чуть-чуть сжать, прижимая к: себе стройное тело… а дальше всё будет так хорошо, что и сказать нельзя.
— По-моему, тебе очень хочется меня обнять, — проницательно заметила Аэ.
Твердислав покраснел. И, наверное, имел столь же глупый вид, как и в прошлый раз, когда она дерзко предлагала ему удостовериться, что она — живая, мягкая и тёплая. Охо-хо… а ведь хочется удостовериться, сожри меня Ведун! Очень!
Аэ изящно пожала плечиками.
— Расскажи мне, что ты здесь делал? Собирался сражаться за долгарнов с изгашами?
— Не знаю, кто это такие, — лишь самую малость покривив душой, ответил Твердислав. Аэ хитренько сощурилась.
— Мечом махал, а за кого — не ведаешь?.. Ну что ж, я тогда тебе тоже ничего не скажу. Сам выясняй, так даже интереснее. — Она хихикнула.
Вокруг них царила мёртвая тишина. Даже раненые долгарны перестали стонать. И никто живой не осмеливался появиться в пределах видимости.
— А почему здесь твоя статуя? — спросил Твердислав. Если честно, он не очень знал, о чём спрашивать дальше. Надо было или лезть в глубину, или уж ограничиться болтовнёй о пустяках, какой бы глупой она ни показалась. Лезть вглубь Твердислав опасался. Что-то останавливало его, наверно, испытанное охотничье чутьё, для которого ещё давно Учитель так и не нашёл подходящего названия. Пикироваться тоже не имело смысла — Аэ честно оборвала действие своих “штук”, и сейчас они говорили словно обычные парень и девушка из какого-нибудь клана.
— Так ведь этот мир — мой, — просто ответила она. Точно так же, как и в прошлый раз.
— Твой? — юноша не мог удержаться.
— Мой, — кивнула она. — Но не такой, как ты видел. Тогда это было… — она неопределённо покрутила ладошкой. — Ну, в общем, несерьёзно. А здесь… — Она глубоко вздохнула и мечтательно зажмурилась.
“А ведь я могу убить её сейчас одним ударом, — подумал Твердислав. — Один удар — неужели она ничего не боится? Или забыла про нож? Но ведь нет же!”
— А может, я тебя проверяю, — не открывая глаз, сказала девчонка. — И про нож я не забыла… бок до сих пор чешется, шрам такой, что купаться не выйти… открытое не надеть…
Твердислав попытался представить себе это самое “открытое”, очень быстро дойдя до таких выводов, что вновь покраснел.
— Ну и как проверка? — скрывая смущение, спросил он.
— Выдержал, — рассмеялась она. И тотчас посерьёзнела: — Ну а теперь-то ты со мной пойдёшь?
— Куда это? — насторожился юноша.
— Какой же ты недоверчивый, — Аэ покачала головой. — Подумай сам — желай я твоей смерти, убила бы в единый миг. Как этих несчастных изгашей.
— Вот как? — он постарался улыбнуться как можно шире. — А вот мне кажется… не по зубам я тебе Вокруг нас-то ведь морок! Морок, и ничего больше!
— Никакой не морок! — обиделась девчонка. — Не будь ты таким Фомой неверующим, шли бы мы с тобой… день за днём, месяц за месяцем… и ни конца ни края. Леса, горы, равнины… Болота, пустыни, тундры… Моря, океаны…
Похоже, она решила перечислить всю географию, подумал Твердислав.
— Моря, океаны… — передразнил он вслух. — Да ведь если морок, так и будешь по кругу ходить, а покажется — поприщ немерено отмахал! А ежели морок ещё и с умом навести — так и вовсе не отличишь!
— Так если не отличишь — зачем же искать различия? — негромко и неожиданно серьёзно спросила Аэ. — Для чего? Этот мир — мой. У тебя тоже может быть свой мир. Когда станешь одним из нас!
“Заманивает”, — подумал парень. Отчего-то вдруг стало холодно, тоскливо и скучно. Так вот она здесь зачем… Нужен я им, оттого и старается…
Он опустил голову. Великий Дух, почему ж так горько-то?!
Аэ молчала. Сидела, болтая ножкой, и разглядывала идеальной формы розоватые ногти.
— Думаешь, я тебя вербовать стану? — ровным голосом спросила она. Так обращаются непосредственно перед тем, как влепить пощёчину. — Ошибаешься, мой дорогой. Ты сам придёшь к нам, понимаешь? Сам. Прошлый раз мне уговорить тебя не удалось… но, может, теперь получится?
Огр вздохнул и пошевелился под сидевшей на нём Аэ. Покряхтел — мол, сколько же можно?
— Уговорить делать что? — спросил Твердислав.
— Скорее не делать, — девчонка откинулась назад, обеими руками опершись о спину Кхарга. — Трудно даже сказать, что именно. Уговорить быть самим собой, наверное. Да, и ничего более. Стремиться к исполнению своих желаний, именно своих, а не внушённых тебе кем-то. А для того, чтобы разобраться в себе, нужны покой, тишина… и одиночество, — она лукаво стрельнула глазками. — Лучше всего, конечно, одиночество вдвоём. И тебе всё станет ясно — чего ты хочешь, а чего не хочешь, это тоже важно. Пока же ты исполняешь приказ, а это плохо.
— Почему?
— Потому что тебе приказывают люди, поражённые страхом. Страх застил им глаза, они ничего не видят и не понимают. Они безумны, они готовы перебить всех нас, чтобы только обеспечить себе спокойную старость. Они так хотели, чтобы мы выросли такими же, как они! Разведчиками, учёными, пилотами, фермерами… — Аэ скорчила гримаску. — А мы не хотели! Мы хотели быть свободными… и мы стали — Она обвела вокруг себя руками, точно предлагая восхититься миром окрест — её миром.
Наступало самое время для вопросов типа “а как вы это делаете?”, и, наверное. Аэ ждала чего-то подобного, но Твердислав молчал. Молчал, поглядывал искоса, словно все эти чудеса уже успели ему давным-давно надоесть.
Потом пожал плечами, словно решившись на что-то, и повернулся к ней.
— Слушай, а поесть здесь дают? Или нет?
— Поесть? — удивлённо и, похоже, разочарованно протянула Аэ. — Ну-у… да, конечно…
Она взмахнула рукой. Только взмахнула, и ничего больше, однако уже миг спустя к ним со всех сторон бросились невелички.
— Их собственная еда тебе едва ли придётся по вкусу, — усмехнулась девчонка. — Но они всегда держат кое-что для гостей… или же для меня.
“А ты-то кто здесь?” — так и напрашивался вопрос. Однако Твердислав вновь отмолчался. Всё это было сейчас неважно. Глаза, странные глаза цвета расплавленного золота — что в них? Искренний интерес, тяга, симпатия — или холодный расчёт врага, решившего обвести дурачка-пленника вокруг пальца и превратить в покорного раба?
Твердислав полностью отдался воле нёсшего его потока. Не надо ни сопротивляться, ни пытаться вырваться. Всё произойдёт само собой. Нужно лишь дождаться правильного момента. Поддаваясь, побеждай — говорил Учитель, наставляя Старший Десяток Твердиславичей в тонкостях рукопашного боя. Сейчас вождь намеревался использовать этот принцип в полной мере. Ничто так не раскрывает врага, как интересы. Пусть его ведут, а он посмотрит, чем окончится эта дорога.