Они словно бы забыли о том, что жизнь дается один раз, что побеждать врага надо так, чтобы не погибнуть самому, что умирать без толку проще всего…
Они лезли на повозку со всех сторон, словно пытались остановить ее голыми руками. Топорики пытались рубить потемневшие от крови серпы — бесполезно, тхеремские железоделы славились по всему Средиземью; сами воины бросались под колеса, тщась уцепиться за торчащие копейные навершия и взобраться наверх — лишь для того, чтобы им раскроили головы длинные топоры воинов Серого.
Сам сотник не притронулся ни к копью, ни к луку. Не обращая внимания на кипящую вокруг жуткую бойню, на взлетавшие брызги крови, он смотрел по сторонам, отдавая команды. Самое опасное — застрять в грудах мертвых тел, потерять ход и остановиться. Тогда участь всей команды Серого предрешена.
Прежде чем иссякнут силы у тех, что толкали повозку вперед, Серому надо было или выйти из боя, или найти такое место, где они смогли бы продержаться…
Эовин обернулась. Там, на гребне всхолмья, неподвижно стояли конные тысячи Великого Тхерема. Стояли, безучастно наблюдая за бойней. Они могли не беспокоиться — ни один из воинов вражеской армады не прошел дальше линии боевых повозок. Не потому, что невозможно было проскочить, — а потому, что никто из перьеруких не уклонился от боя.
Склон кончился, возы замедляли ход. Каждый из них напоминал сейчас медведя, со всех сторон облепленного свирепыми псами. Борта походили на шкуру встопорщившегося ежа от множества воткнувшихся дротиков; серпы вязли в кровавом месиве из мяса и костей.
Спереди и сзади, где не было смертоносных кос, кипела особенно жестокая схватка. Перьерукие выстраивали живые пирамиды, пытаясь вскарабкаться наверх; наконечники копий увязали в насаженных на них трупах. Стальные резаки рассекали пытавшихся грудью остановить повозку, но на место павших вставали все новые и новые. Это казалось невозможным, но это было именно так. Воз Серого оставлял за собой широкую дорогу, вымощенную мертвыми телами; наверное, воины иных народов остановились бы, попытавшись справиться с врагом как-то иначе, но — не перьерукие. С непонятным безумством они лезли и лезли на верную смерть.
Оцарапанное стрелой плечо Эовин кровоточило, но девушка даже не чувствовала боли. Развернувшееся избиение было страшным, неестественным и чудовищным, и юная роханка с трудом удерживалась, чтобы не упасть без чувств. Невольники из сотни Серого отлично справлялись без нее. Крепость на колесах прокладывала себе путь сквозь толщу вражеских отрядов и теперь ухе вся, без остатка, была залита горячей человеческой кровью.
Соседние возы, следуя примеру Серого, пробивались все глубже и глубже в ряды перьеруких, которым успех сопутствовал лишь однажды. Эовин видела, как, возведя целую баррикаду из мертвых тел, перьерукие взобрались по передку воза, и вскоре через борта полетели разодранные на куски тела рабов…
— Смотришь? — спокойно осведомился Серый у Эовин. Сотник оставался каменно, не правдоподобий спокойным; казалось, он все знает наперед. — Смотри-смотри. Полезно… Эй, вы, а теперь давайте-ка прямо!..
Лавируя, подаваясь то назад, то вперед, повозка пробивалась все дальше и дальше, навстречу стене дыма. Ряды перьеруких казались бесконечными; места убитых тотчас занимали новые. И у невольников начало иссякать мужество.
— Все напрасно! — Звероподобный детина, только что зарубивший очередного врага, внезапно отбросил алебарду, плюхнулся на задницу и в голос зарыдал, уткнувшись бородатой физиономией в ладони. — Все это зря-а-а…
— А ну вставай! — неожиданно для самой себя, крикнула на него Эовин. — Стыдись, трус! И смотри!
Она вновь растянула лук, пустив стрелу в упор. Перьерукий, что карабкался вверх с зажатым в зубах ножом, молча опрокинулся вниз, и коса враз располосовала его тело надвое.
— Молодец! — услыхала она одобрительный возглас Серого. — Давай дальше!
За первой стрелой последовала вторая, третья, четвертая… Промахнуться в такой толчее не смог бы даже слепой. Пронзенные стрелами Эовин, враги падали один за другим. Бездоспешные, почти беззащитные… Они размахивали топорами, швыряли дротики — но Эовин словно хранила иные, Высшие Силы.
Юная роханка отвечала, в очередной раз отпустив тетиву, — и счет убитым возрастал еще на одного.
— Теперь держи прямо! — отдал Серый очередное распоряжение. Здесь вновь начинался пологий склон; если взять чуть влево, то можно было пробиться к смутно темнеющему вдали лесу. Остальные повозки, ведомые не столь опытными командирами (хотя где и как мог Серый набраться такого опыта?) сильно отстали.
Только теперь Эовин увидела, что войско перьеруких не беспредельно.
Ряды воинов в серых накидках с плюмажами редели; стала видна вытоптанная, истерзанная земля. А впереди, в нескольких лигах от повозки, вздымалась в небо исполинская черная стена. Вдоль ее нижнего края сновали мелкие языки пламени.
— Что это?! — воскликнула Эовин.
— Это горит сама земля! — крикнул в ответ Серый. Сотник сильно наклонился вперед, всматриваясь.
— Как так?!
— Не знаю; похоже, какое-то чародейство!
Невольники, все, как один, взвыли:
— Поворачиваем! Поворачиваем!
— Нет! — зарычал Серый, точно старый вожак на ощетинившуюся от страха стаю. — Вперед! Спасение — только там!
— Но…
— Никаких «но»! Оглянитесь и посмотрите сами — только не останавливайтесь, рубите, рубите, пока нас не разорвали на куски!
Эовин оглянулась. И верно — мало-помалу, ценой неимоверных потерь перьерукие останавливали одну боевую повозку за другой. Сильные в движении, возы, остановившись, рано или поздно не выдерживали натиска. И тогда волна смуглых, едва прикрытых серыми накидками воинов с ликующими криками врывалась внутрь… победные кличи мешались с предсмертными воплями ужаса и жалкими, бесполезными мольбами о пощаде…
Разговоры тотчас оборвались.
— Эй, внизу! Поднажмем! Осталось уже немного!
Граница дыма тоже не стояла на месте. Она приближалась, и притом довольно быстро. В щели между землей и нижним краем непроглядной тучи бушевал огонь. Девушка уже могла различить рвущиеся вверх клубы, ярко-рыжие, перевитые черными струями дыма… Эовин затрясло от страха.
«Это же верная смерть!» — вопило все внутри ее. Но Серый, нимало не смущаясь, вел утлый деревянный корабль все дальше и дальше, вниз под уклон, навстречу огненному валу. Воины перьеруких по-прежнему валились снопами под колеса, падали под ударами топоров, катились вниз, пронзенные копьями…
Но уже сдавали те, кто толкал повозку там, внизу. Скрепя сердце Серый отправил вниз полдюжины бойцов покрепче; Эовин пришлось сражаться за троих. Закинув лук за спину, она выхватила припрятанную саблю. Первая же голова, показавшаяся над бортом повозки, слетела с плеч — Эовин и сама не знала, что в силах нанести такой выверенный удар — четко, с оттягом… Ее обрызгало горячей кровью; а на смену убитому врагу уже лезли двое новых…