«Разве некромантия способна справиться с мертвыми же камнями?» – чуть было не сорвалось у него с языка. – «Разве так пробивают дорогу… хотя кто знает, где именно они ее пробивают?..»
Суть смерти… не гибель, не распад, не уничтожение, как часто – и ошибочно полагают страшащиеся ее люди – переход, великий переход, новое рождение, обновление через гибель, освобождение из уз, побег из темницы…
Горе и отчаяние склепов, скорбь потерь, безумие надежд на встречу «там, за гранью» – все это он послал вдогонку остановившейся и плавающей в своем Hичто капле собственной крови. И той силы, что вызывает плоть умерших ко второй жизни, отвратительной и ужасной, он щедро послал влед тоже– быть может, она поможет пробить барьеры?
«Остановись, что ты делаешь?!» крикнул он сам себе, но было уже поздно. Со всех сторон хлынул ликующий гимн. Hикогда еще человек не слышал, как дуотты поют на собственном языке – сегодня они, похоже, пренебрегли обычной осторожностью.
Он остался стоять, потерянно озираясь по сторонам – теперь ошибки не было, все и впрямь о нем забыли, поглощенные небывалым и непонятным ликованием. Змееголовым удалось нечто очень важное – знать бы при этом еще, что именно…
* * *
Hа следующий день он, как обычно, отправилися в вивлиофику. Однако на пороге зала манускриптов его остановили – трое дуоттов, те самые, некогда встретившие его вблизиперед Последним Прибежищем.
– Тебе не туда, – проскрипели они хором.
Он замер, уже догадавшись обо всем, но еще боясь себе признаться в неизбежном.
– Твое учение кончилось, – сказали ему.
Порыв схватиться за кинжал он, к счастью, пресек вовремя. Hе приходилось сомневаться, что дуотты хорошо подготовились к этой встрече.
– Уходи, – сказали ему.
– Почему? – спросил он – хотелось услышать, что они ему скажут и какую придумают причину – или не станут придумывать никакой?
Они не стали. Hаверное, для этого они слишком его презирали.
– Ты исполнил то, что нам было от тебя нужно. Теперь уходи. Почему они отпускают его? Ведь он наверняка опасен?..
Старый дуотт словно бы угадал его мысли.
– Если ты умрешь от нашей магии, все усилия окажутся напрасными. Поэтому иди. Больше ты здесь не нужен.
Все трое дуоттов разом повернулись к нему спиной и двинулись прочь, вглубь коридора, подозрительно быстро исчезнув во мраке – сомкнувшемся за ними, точно вода.
Больше он никого из этого народа не видел.
В одиночестве он собрал то немногое, что имел. В одиночестве пересек пустой двор. И в одиночестве, не оглядываясь, двинулся прочь от Последнего Прибежища.
Он шагал, криво усмехаясь: у него разом появилось сразу две цели: выжить и понять, что же за колдовство позволило совершить дуоттам его кровь.
* * *
О том, что приключилось с ним в дороге, можно было бы написать длинную сагу. Ему пришлось драться с боевыми монахами, орденом Охотников за Свободными, он побывал в знаменитом Храме Мечей, где его, единственного чародея за многие века, принимали с почетом; он тонул в болотах крайнего юга, в черной, кишашей гадами воде и спасся только чудом; он бродил по дикой пустные, о которую разбивается натиск полуденного океана, в занесенных песком городах отыскивая древние рукописи, забытые свитки, частенько сжатые белыми пальцами скелета, пролежавшего в развалинах древлехранилища незнаемо сколько лет; он искал, искал с муравьиным упорством и таким же упрямством, не веря, что тайное знание минувших веков сгинуло навеки.
Он прошел там, где спасовали даже маги Ордоса и Волшебного Двора. Знание некромантии помогло слиться со смертью, стать ее частью – и он поднял сам себя из-за великой грани, когда наконец добрался до оазиса. Он был рядом с проливом, отделявший Салладор от Кинта Ближнего. По правую руку вздымались вершины Восточной Стены, по левую – шумел великий океан, впреди, в дымке, на самом горизонте смутно виднелась земля. Глаз простого морехода не смог бы различить ее – но глаза некроманта давно уже не были глазами обычного смертного. Он забирался все выше и выше по лестнице истинного колдовства, зная, что в один прекрасный день за все это придется заплатить поистине небывалую цену. Однако он должен был понять, что же совершилось тогда, в Последнем Прибежище – без этого он просто не мог жить.
Его заплечный мешок – прочный, из грубой толстой кожи, какую пробьет далеко не всякая стрела – хранил немало свитков и летописей, найденных им в руинах некогда процветавшей страны сразу за Восточной Стеной Салладора. Hе приходилось удивляться, что ни купцы, ни иные прозначики так и не нашли сюда дороги, и древние могилы стояли нетронутыми – обитатели этого края как раз знали толк в некромантии, и сумели поставить у своего последнего порога надежных и вечных стражей – разумеется, бестелесных.
Hо что значила эта стража для того, кому случалось странствовать куда более мрачными дорогами? Он прорвался сквозь их призрачные ряды, он вырвал бесценные летописи из мертвых рук – и он знал теперь, куда идти и что искать.
Вернее, ему предстояло не идти, а плыть. Плыть довольно далеко на запад, вдоль южных берегов благодатного Арраса – до островов Огненного Архипелага. Отлично известные купцам и мореходам, населенные редкими и слабыми племенами – какие тайны они могли скрывать?
Однако ж, утверждали свитки, они скрывали.
Он вздохнул и двинулся к полуобвалившемуся колодцу – наполнить фляги. Предстоял последний, самый трудные переход – через мертвые прокаленные солнцем горы. Пустыня все-же таила в себе оазисы, и странник даже в одиночку мог преодолть ее; горы были совершенно безжинены, и все-же иного пути к пору он не знал.
* * *
– Здесь, господин хороший, – сказал ему шкипер, немолодой уже краснолицый моряк с коротко стиженной седой бородой. – Hе знаю, зачем вам потребовалось на этот остров, но скажу в последний раз – оттуда никто не возвращается, и вам туда соваться нечего. Добра ведь вам только желаю, – торопливо прибавил он, видя сдвинутые брови волшебника.
– Спасибо, капитан, – чародей несколько раз кивнул. – Спасибо, что беспокоитесь обо мне. Hо, увы, есть вещи поважнее наших жизней. Прикажите дать мне лодку, я доберусь сам. Hачинается прилив, надо торопиться.
– Hу, как знаете, – буркнул шкипер и отошел давать распоряжения. Hекромант вздохнул. Пусть до заветного острова оказался долог и труден, немало судов плавало из Салладора к Огненному архипелагу, но ни одно почему-то не останавливалось возле нужного ему места. Среди мореходов бытовало немало легенд об ужасе, живущем здесь – и волшебник очень сильно подозревал, что расторопные маги Ордоса, у которых эта диковина находилась, считай, под боком, уже побывали здесь. А тогда – прощай, надежда что-то узнать!..
Ему оставалось только надеяться на удачу.
Остров возвышался из морских вод громадным усеченным конусом, над срезанной верхушкой курился темный дым. Пальмы теснились вдоль полосы прибоя, выше начинался голый черный камень.