Судя по всему, присутствию господ конгрегатов на этих занятиях инструктор, что бы там он ни говорил, отводил роль скорее развлекательную, уже смирившись с тем фактом, что их пребывание в учебке пропадет втуне, а посему Курт, обойдя прочих, прибавил шагу и ушел далеко вперед, уже не рисуясь перед фон Редером, а попросту пытаясь не прохлопать день уж совсем впустую. Оставалась надежда на то, что юный наследник отцепится от него хотя бы ненадолго, и можно будет, наконец, уже серьезно заняться собою самим…
Назвать майстера Гессе общительным мог только человек с непомерно развитой фантазией или монах-молчальник, и это вынужденное пребывание в компании наследника с обязательными беседами, говоря по чести, раздражало. Любопытство, имевшееся изначально, уже было удовлетворено – за последний час он выяснил, что Фридрих фон Люксембург не отличается заносчивостью, наделен любознательностью и неглуп; однако заинтересовать собою следователя настолько, чтобы тот проникся искренним интересом к его обществу, наследнику не удалось, и ничем особенным из тысяч таких же подростков он не выделялся. В его пользу говорил разве что один факт – высокопоставленный отпрыск, кажется, понимал, что своим произволом рушит его планы, и не пребывал в уверенности, будто лицезрение его светлой особы есть само по себе за то награда. Когда не требовалось смотреть под ноги, Фридрих, по его мнению незаметно, косился в сторону майстера Гессе, пытаясь отследить его настроение и, кажется, ища одобрения своим усилиям. Нахваливать принца Курт, однако, не стал бы, даже если б от его потуг и была существенная отдача, и в этом он был вполне солидарен с Хауэром, поливающим своих подопечных бранью, но весьма скупым на дифирамбы: практика показала, что излишняя похвала зачастую расслабляет и может свести на нет усилия многих месяцев. Поэтому по завершении круга на ожидающий взгляд наследника он отреагировал, лишь сподобившись на одобрительный кивок, пытаясь предположить, сколько еще времени инструктор намерен уделить юному Фридриху и есть ли шанс получить его в свое распоряжение хотя бы на час хотя бы к вечеру.
Пробежка завершилась не подле плаца – Хауэр ожидал их чуть в стороне от тропки, вьющейся вокруг монастырского корпуса, возле невразумительных строений, каковые также относились к числу новаций, в прошлое посещение Куртом еще не виденных. Точнее сказать, эти стены, испещренные нишами, гладкие, как стекло, или кривые и отвесные, он видел и даже испытывал, однако тогда они были ниже, их было меньше, и форма каменных и деревянных конструкций была не столь изощренной.
– Ты достроил полосу препятствий, – констатировал Курт, осматриваясь, пока наследник, согнувшись пополам и упершись в колени дрожащими ладонями, восстанавливал дыхание. – Вышло занятно.
– Да, – с заметной гордостью окинув взглядом возведенные длинным извилистым кольцом постройки, кивнул Хауэр. – Кое-что переделал, что-то усовершенствовал, что-то изменил; вышло неплохо… Не растерял еще навык? Испытаешь?
– С каких это пор ты интересуешься мнением подопытного перед тем, как дать ему задание? – усомнился Курт, и тот изобразил оскал, отдаленно напоминающий усмешку:
– Дать иллюзию свободы, а после наподдать по почкам и погнать вперед; неплохое развлечение за неимением других… Разумеется, я не спрашиваю. Я приказываю. Ты исполняешь. К слову, Хоффмайер, и ты тоже.
– Не думаю, что сегодня я для этого в форме, – возразил Бруно, оттопырив полы длинной потрепанной рясы. – Ad verbum [56] .
– В той, в той, святой отец, – злорадно ухмыльнулся инструктор. – Как раз в той самой, что надо. Враг не станет выжидать момента, когда тебе вздумается разоблачиться; и если за тобою, одиноким и безоружным, погонится вооруженная орава в городских закоулках, удирать от них ты станешь в том виде, в каком они тебя застигнут, то бишь путаясь ногами в этом мешке.
– Предполагалось, что здешнее обучение должно сделать из Его Высочества воина, – пренебрежительно покривившись, вновь заговорил фон Редер, и Хауэр показно закатил глаза. – Однако я вижу, первостепенное значение здесь придается тому, как наилучшим образом убежать от драки.
– Предполагалось, – ровно выговорил инструктор, не оборачиваясь, – что мне решать, с кем, что и как должно сделать здешнее обучение, и для тех, у кого нелады с памятью, все сие было закреплено в письменной форме. Первостепенное же значение я придаю тому, как научить остаться в живых. Жизнь и настоящая война – это вам не рыцарские песенки и сказочки, господин барон, и в красивой смерти практического толку мало.
– Вы хотите сказать, майстер инструктор, что я всю свою жизнь лишь отсиживался на пирах? – уточнил барон угрожающе, и Хауэр равнодушно передернул плечами:
– Почем мне знать?.. Итак, Ваше Высочество, – обратясь к Фридриху, все еще тяжело переводящему дыхание, подытожил он, – вы первый. Помните свою вчерашнюю ошибку?
– При приземлении не напрягать коленей, – произнес тот с усилием, ладонью отирая взмокшее лицо, и инструктор оборвал:
– Это пустяки и частности. Вспомните основное.
– Расслабиться, – болезненно поморщившись при взгляде на постройки впереди, вздохнул Фридрих. – Не просчитывать загодя путь.
– Ну, хорошо, Бог с ней, с теорией, – обессиленно отмахнулся Хауэр. – Просто идите и сделайте это. Дабы не коробить рыцарской души господина барона, вообразим, что вы не убегаете, а гонитесь – к примеру, за чересчур прытким любовником своей будущей супруги. Он вон там, далеко впереди, бежит, посмеиваясь и на ходу подтягивая штаны… Вперед, Ваше Высочество. Не то уйдет.
– Подождет ваш прыткий любовник, – возразил фон Редер, отстранив наследника с дороги, махнул рукой одному из двоих телохранителей, до сего момента молча переминавшихся в сторонке, и тот, кивнув, направился к возведенным Хауэром закоулкам.
– Ульбрехт, – укоризненно протянул Фридрих, – всему есть свои пределы. Вы впрямь полагаете, что где-то там, за стеной, притаился наемный убийца с кривым ножом?
– В том, что касается вашей безопасности, главный я, – отрезал барон. – Нарочитой грамоты у меня нет, однако вам и без того известно, Ваше Высочество, что в этом вопросе перечить мне не следует и не имеет смысла.
Наследник поджал губы, снова смущенно скосившись в сторону майстера инквизитора, и Курт передернул плечами:
– Forte scutum salus ducum [57] .
– Вы тоже думаете, майстер Гессе, – уточнил Фридрих скептически, – что здесь мне может что-то угрожать?
– Безопасных мест нет на земле, – кивнул Курт и, подумав, добавил: – Разве что под землей. В могиле уже точно никто не причинит вам вреда.
– Типун вам на язык, – зло бросил фон Редер, тайком крестообразно сложив за спиною пальцы, и Курт вздохнул с напускным состраданием:
– Superstitiosa sollicitudo sponte terrorem adjicet [58] .