– Скиф? – выдавил он слишком тонким для его комплекции голоском.
Звонко цокая каблучками, Ольга вышла к мужчинам и стала между бывшим и теперешним мужьями.
– А теперь – к делу Серафим Ерофеич, отправляйтесь в таможенный комитет. У Рувима Семеновича неувязки с суперкарго. Старичок в последнее время стал сдавать, пора подыскать ему замену.
– Надеюсь, не вот этого хмыря ему на смену пророчишь?
– Кадровые вопросы позвольте решать мне самой.
А вам, Анатолий Николаевич, звонил ваш отец и просил срочно заехать к нему на службу, – обратилась она к белобрысому Тото. – Через час попрошу всех быть у меня в кабинете.
Она нажала кнопку селектора и распорядилась:
– Светочка, будьте добры мне кофе, а нашему гостю коньяк и закуски по представительскому разряду. И никого ко мне не пускать!
* * *
Скиф поразился, как вышколенно выполнили оба здоровенных мужика приказание этой хрупкой былиночки.
– Ну, Оля, ты как себе хочешь, а я все-таки выпью, – сказал Скиф, когда секретарша вкатила в кабинет десертный столик. – Что-то пот меня прошиб после этой встречи.
Он расстегнул душный ворот рубашки.
– Ты знаком с моим мужем?
– Как-то пришлось отдыхать в одном отеле с навязчивым сервисом.
– А сколько звездочек?
– На ком, на "отеле" или "куме" нашем? На "куме" было три маленьких, а на "отеле" – одна красная, на штабном бараке.
– У мужчин свой язык и своя логика, никогда не понимала ни того, ни другого.
Она улыбнулась прежней победительной улыбкой греческой богини Афины с обложки школьного учебника по истории Древнего мира.
– А эта петрушка к чему?
Скиф показал пальцем на вымпелок с золоченой вязью – "СКИФЪ".
– Последний ностальгический порыв наивной дурочки. Но расшифровывается вполне прозаически: "Специализированная компания инвестиционных фондов".
Она изящно раскурила сигарету и протянула ее Скифу. У него дрогнула рука, когда он прикоснулся к Ольге, словно электрическая искра между ними проскочила.
– Я обычно "горлодер" кубинский курю, из обрезков сигар.
Она не ответила, подошла и молча положила ему руки на плечи.
– Что ты?.. Как ты?.. Где ты?.. С кем ты?.. – нетерпеливо спросила она.
– Ты о себе расскажи. Кто на тебя покушался? Назови только. У меня есть надежные ребята.
– Милый защитничек, ты только поэтому заявился? Это все пустяки. Неизбежная доля риска, заложенная в судьбе каждого большого предпринимателя.
Не обращай внимания. У меня надежная охрана. Лучше расскажи, что из тебя за эти годы вышло – воюешь и гремишь по-прежнему?
– Я?! Я тоже преуспевающий предприниматель из Барнаула, вот доказательства, гляди…
Он расстегнул сумку и выложил на стол рекламные проспекты, которые подарил ему на память барнаулец. А потом вытряхнул дары прихожан, собранных отцом Мирославом.
У Ольги в уголке рта лукаво изогнулась морщинка.
Она села, крепко затянулась и выпустила в его сторону облачко дыма.
– Игорек, ты проспал свою станцию и вообще сел не на тот поезд. У бизнесменов свой фирменный стиль, который они неукоснительно соблюдают, пусть даже этот "новый русский" второй день как из лагеря. Это первое. При встрече они обмениваются визитными карточками, а не рекламными проспектами. Это второе. И наличность при себе не носят. Для расчетов служит банковская кредитная карточка.
– Еще расскажи, что когда конфеты едят, то бумажки разворачивают.
Ольга хитро прищурила глаза и спросила, как выстрелила:
– – Игорек, говори прямо, что тебе от меня нужно?
Только не рассказывай, что все эти годы ты только обо мне одной думал. Проси что хочешь – машину, квартиру, денег. Надеюсь, не вертолет?
– Вертолетов на мой век уже хватит. А что правда, то правда, не только о тебе одной думал. О дочке тоже.
– У тебя есть дочь? – спросила она, разглядывая его сквозь все тот же прищур.
– А разве нет? Ты же мне еще в пересылочную тюрьму писала, что беременна. И врачи сказали, что у нас будет девочка. И хотели мы назвать ее Вероникой.
– Ох, Игорь, Игорь, горе ты мое провинциальное… К счастью, любая женщина за свою жизнь по многу раз беременеет, но не всякий раз рожает… Жаль, что ты столько лет мучил себя этой мыслью. Так вот, никакой дочери у меня от тебя нет, нет и никаких обязательств. Ты – свободен и честен. Радуйся своей свободе. И береги ее.., всякое бывает.
– Угрожаешь?
– – Нет, люблю тебя, как дурочка последняя. – Она снова протянула ему через стол свою ладошку. – Но только я давно уже не та. А дочь… Надеюсь, ты не строил коварных планов похищения собственной дочери ради выкупа? Шучу, конечно. Но хочу тебе еще раз повторить: даже если бы у нас с тобой и была дочь, то она с первого шага своей жизни называла бы папой моего второго мужа.
– Папой этого… Симу?
– Игорь, – она холодно отняла руку. – Рассуди строго по-мужски. Мы с тобой вместе по жизни шли всего-то месяца полтора, а за Серафимом Ерофеичем я замужем многие годы. Да, это брак по расчету, на нем настоял мой отец. Но теперь Серафим Ерофеич мой муж и деловой партнер. У него крупные пакеты акций ряда нефтяных компаний, он совладелец нескольких финансово-промышленных групп, у него финансовые интересы за границей, и, в конце концов, он вхож в правительство. Он очень интересный человек, ты просто к нему предвзято относишься, как ревнивый соперник. Нельзя же ревновать к мимолетному знакомству, каким был наш брак. Кстати, скажи без своих штучек, где вы с ним познакомились?
– В Ухталаге в одном бараке парились. Только мои нары были у окна, а его у параши…
– Такого просто не может быть. Ты его с кем-то спутал или со зла наговариваешь. Серафим Ерофеич – потомственный нефтепромышленник.
– Ну храни навеки твоего Симу весь нефтегазовый комплекс. Но все равно спасибо, что приняла и не забыла.
– Нет, кое-что забыла.
Она порылась в ящике письменного стола и положила перед ним связку ключей.
– Это от гаража и "Жигулей", что тебе папа к свадьбе подарил. Гараж теплый, при случае можешь там переночевать, если не захочешь моей благотворительностью воспользоваться или.., от милиции спрятаться. Там свалена твоя полевая форма, сапоги и еще какое-то хламье. Твои альбомы и ордена у меня на девичьей квартире.
– У матери?
– Ты, наверное, забыл, что еще до замужества бабушка оставила мне свою двухкомнатную квартиру.