Я вздохнула.
— Но все-таки пойду. Долг перед попугаем превыше всего.
— Завтра можешь поспать, — обрадовал меня Ларчик. — У тебя вид усталый. А с Мещерским я управлюсь сам.
Я кивнула, чмокнула его в щеку и начала собирать сумку.
— Может, тебе тоже съездить в Москву? — задумчиво спросил шеф.
— Это еще за каким чертом? — спросила я.
— Развеяться!
— Думаю, тебя посетила идиотская идея. Во-первых, у меня там начинается комплекс неполноценности — поскольку мне сразу кажется, что я глупенькая девчонка из провинции. У меня ведь такого важного лица, как у Владика Мещерского, вовек не получится. А во-вторых, что ты тут без меня делать будешь?
— Ладно, малышка! Время, знаешь ли, движется. Стрелки стучат. Будет и на твоей улице праздник!
— Не верится, — вздохнула я. — Ладно, босс, кончай сеанс жалости! А то и впрямь начну чувствовать себя самой несчастной на свете…
* * *
Когда я открыла дверь, телефон надрывался, пытаясь соперничать с несчастным попугаем. Не успев даже снять ботинки, я схватила трубку.
— Сашка? — услышала бодрый голос своей сестрицы. — Мама просила передать, что все нормально. Не шляйся по ночам и перестань пахать на этого своего Ларикова. Мне кажется, он использует тебя почем зря… А денег платит мало!
— Так ему и передам. Может, он тебя послушается, — пробурчала я. — А где, собственно, сама маман?
— Дай ты ей от себя передохнуть, — взвилась моя сестрица.
Я набрала побольше воздуху и несколько раз пробормотала: «Господи, помилуй». После того как моя ярость улеглась, выдохнула:
— Даю.
После чего резко повесила трубку.
Потом поставила чайник и набрала номер Пенса. Он как будто дожидался моего звонка и сразу поднял трубку.
— Алло?
— Пенс, я стражду, — пожаловалась я ему. — Почему все считают меня неполноценным существом?
— Я не считаю, — сразу заверил Пенс.
— Так приходи, — попросила я. — Иначе закомплексую. Мне срочно нужно услышать что-нибудь лестное о собственной персоне.
После этого повесила трубку и уже сделала было шаг в сторону кухни, как телефонный звонок вновь разорвал тишину.
— Да, — вздохнув, проговорила я.
— Нас прервали, — холодно сказала моя сестрица. — Что там у тебя за настроение?
— Ты мне мешаешь, — сообщила я ей. — Я успешно предавалась разврату в мамочкино отсутствие. У меня тут трое любовников — сплошная групповуха. Позвони часа в три ночи — может быть, я устану и смогу обсудить с тобой всю подлость натуры моего босса. Хотя не могу понять, чем он тебе досадил.
Я снова повесила трубку — надоест же ей когда-нибудь звонить? Но, немного подумав, выдернула телефонный шнур из розетки. Для верности.
Только так я могла предаться своим, пусть и немного грустным, размышлениям.
* * *
— Такая дурная вся эта история, Пенс, ты б только знал! — пожаловалась я, когда он возник на пороге.
Я так была ему рада, что мне хотелось запрыгать вокруг него, как ребенок вокруг рождественской елки. Не хватало лишь украсить его красненькими шарами, право слово!
До его прихода мысли мои уныло топтались вокруг этой безобразной истории с Мещерским, да еще и одиночество действовало совсем не так, как обычно.
Вообще-то я к одиночеству отношусь благосклонно — можно курить на кухне и прекратить все эти бездарные уборки. Но с другой стороны — сидишь какое-то время с чашкой кофе, наслаждаешься покоем, и тут начинают приходить ОНИ. Эти вот самые мысли.
И отвлечь тебя некому.
А мысли заставляют тебя подчиниться им — все дальше, и больше, и глубже засаживая в омут.
Мысли для думающего человека — все равно что наркота. Через некоторое время ты уже находишь даже определенный кайф в плохом настроении. А плохое это настроение привели с собой все те же мысли. И вызвано оно тем, что ты только что столкнулся с преступлением — тщательно скрытым, но твоя задача не раскрывать это преступление, а напротив — тщательно заретушировать, придав ему благообразный вид, и выдать за благородное деяние. За подвиг во имя Родины, черт бы не видел этих Мещерских…
— Вот пусть он и забирает их себе, — вслух изрекла я недоброе благопожелание и улыбнулась Пенсу, который стоял в дверях, пытаясь понять, к чему это я, собственно…
— Кого? — осторожно переспросил он.
— А, — отмахнулась я. — Неважно. Если я стану сейчас тебе рассказывать, снова погружусь. А мне надоело. Все равно исправить ничего я не смогу. Лариков сказал, что, если бы мне довелось поработать в прокуратуре, я была бы куда более смиреннее и терпимей. Но я — детектив кустарный, поэтому «пепел Клааса» стучит в мое сердце и жаждет справедливости.
— Это тебе здорово помешает напоить меня кофе? — спросил он. — А то кофе ужасно хочется, а дома у меня только этот паршивый «Традициональ».
— Напою, конечно, — успокоила я его. — Использую свою огнедышащую энергию для кипячения воды.
— Лучше уж на газу, — вздохнул он. — Мне твою энергию жалко!
* * *
Уже через несколько минут мне стало хорошо. Я даже немного развеселилась.
Загадочная все-таки личность мой Пенс! По натуре он человек молчаливый и спокойный, как танк. А окажешься в его компании — и тебе легко и весело. Как будто до встречи с ним ты был сдувшимся воздушным шариком и ужасно грустил по этому поводу, а теперь вот появился Пенс и запустил тебя прямо в облака!
Уф, ну и сравнение получилось! Я представила себя парящей в небесах и рассмеялась. Ну и какое же облако меня выдержит?
— Так что там за история-то?
— Обычная, — ответила я на его вопрос. — Два ужасно неприятных типа. Один по мере сил рвется во главу угла, то бишь страны. При этом, насколько мне известно, весьма и весьма нечистоплотный типчик. Но мерзость его просто меркнет, когда знакомишься с его отпрыском. Вот уж парень что надо!
Меня передернуло.
— Отвращение во плоти! Набор подлостей, которые он ежедневно совершает, уже лишил его места на небесах. Это при том, что он наш с тобой ровесник. Ума не приложу, сколько гадостей он натворит еще за свою долгую жизнь!
— И почему это так расстраивает тебя? В мире полно подобных людей!
— Я с ними, по счастью, не встречаюсь. А встретилась с этим конкретным типом и теперь должна смиренно все компроматы отдать его папеньке, дабы тот смог покрыть преступления сынишки и спокойно занять свое уютное креслице в Думе.
— А тебе этого совершенно не хочется, — без особого труда догадался Пенс.
— Еще как, — вздохнула я. — Ты и представить себе не можешь, до какой степени мне этого не хочется!