Однако таран дотащился до самой крепости целым и невредимым, а семандрийцы оставили на мосту самое большее два десятка тел. Куда больше их вливалось и вливалось на мост; со стен полетели и арбалетные стрелы, собирая немалую жатву, однако враг, почти достигнув стен Згабе, метнул вниз с моста десятки верёвочных лестниц. Закинув овальные щиты за спину, пехота Семандры лихо и бодро полезла вниз.
– Мой Император, – не выдержал Тарвус. Более хладнокровный консул просто сдвинул брови – без сомнения, прикидывая, как бы он парировал эту угрозу. – Они решили скопить силы под берегом, где их не достать ни камнем, ни стрелой!
– Они же не дураки, граф. На месте их полководца я поступил бы точно так же, – Император оставался спокоен. – Штурмовые партии соберутся там, потом полезут на стены. Вон, по мосту уже тащат лестницы…
– Мой Император, но, быть может, всё-таки стоит…
– Обрушить мост? Нет. Пусть идут. У нас прекрасная позиция. Обмен будет десять к одному, если не пятнадцать.
Тарвус покачал головой. Он всё ещё сомневался. Хороший полководец, но вот рисковать он привык только собой и своей дружиной добровольцев. А в сражении зачастую доблесть и мужество военачальника в том, чтобы нанести рассчитанный удар, пожертвовать когортой, двумя, тремя, но выиграть сражение и сохранить жизни десяткам тысяч.
Войска Семандры плотно запрудили весь мост, и катапульты Згабе собирали обильную жатву. Восточные провинции никогда не отличались стойкой и умелой пехотой, но сейчас, приходилось признать, они держались хорошо. Семандрийские требушеты метнули было несколько ядер в сторону крепости, но расположенные на высоком берегу и стенах имперские быстро заставили их замолчать. Ядра крушили деревянные конструкции, поневоле более массивные – требовалась куда большая дальность – и, следовательно, представлявшие лучшую мишень. Но под берегом, куда могли достичь только сталкиваемые из бойниц камни, скопилось уже несколько сотен семандрийцев, и они продолжали прибывать. Кто-то падал, сбитый пущенным со стен ядром, первые тела поплыли по течению, подхваченные быстрой Суолле, однако штурмующих это не обескуражило.
Десятки рук раскачали массивный таран, и первый удар потряс крепостные ворота. Сработанные на совесть, укреплённые скрещенными железными полосами, они, само собой, не были неразрушимы. Рано или поздно они поддадутся.
– Только бы не заподозрили… – прошептал Император.
– Не должны, повелитель, – в тон отозвался проконсул. – Если только не вмешается какая-то совсем уж новая магия.
…Потребовалось всего пять ударов, чтобы сорванные с петель створки рухнули наземь. Штурмующие несли урон от стрел сверху, из привратных башен лили и смолу с кипятком, однако гарнизон Згабе был невелик (и противник это, похоже, отлично знал). Легионеры, хоть и собравшись все возле ворот, не могли остановить наступавших.
А под берегом вправо и влево тянулись нитки семандрийской пехоты в ярких золотисто-пурпурных одеяниях. Легионеры Империи носили одинаковые плащи и туники; Семандра, очевидно, завидовала.
– Они пытаются обойти крепость, – заметил Тарвус.
– Я уже говорил – они не идиоты, граф. Пусть идут.
Цепочки переправившихся на правый берег пеших воинов в золотом и алом густели. Таран сокрушил опускную решётку и всунулся в проход, словно неуклюжее чудовище, преследующее добычу в тесной пещере. Каменная площадка перед воротами густо покрылась телами в цветах Семандры, однако с восточного берега шли новые и новые сотни, подпирая уже стоящих под стенами. Поднялись первые приставные лестницы, однако они не доставали до верха, приходилось опускать их и связывать попарно. В иных обстоятельствах подобный штурм заставил бы атакующих умыться кровью, однако семандрийский полководец угадал правильно – судя по всему, имперские военачальники слишком понадеялись на высоту стен и берегов, уведя большее число оборонявших Згабе манипул.
Уже самое меньшее пять или шесть тысяч семандрийской пехоты, подражавшей имперцам своим вооружением, достигли западного берега, обтекая стены Згабе с севера и юга. Цитадель окружал обширный посад, выходы на крутизну были перегорожены наспех возведёнными баррикадами, но людей, чтобы защищать их, не хватало. Немногие легионеры, стрелки и копейщики, отступали в глубь города, плотно сдвинув щиты и огрызаясь короткими контратаками.
Однако цитадель держалась стойко, а её баллисты по-прежнему собирали на мосту обильную жатву. Каменные ядра требушетов почти разрушили один из пролётов моста, и наступавшим пришлось тащить импровизированные настилы из брёвен. Солнце поднималось всё выше, а золотые с красным знамёна уходили всё дальше от берега Суолле, знаменуя победу Семандры. Вскоре крепость окажется в полном окружении. Запасы ядер и дротиков рано или поздно иссякнут, если, конечно, к тому времени штурмующие не ворвутся внутрь.
Из-под надвратной арки валил густой чёрный дым. Защитникам Згабе удалось-таки зажечь исполинский таран, однако раскачивавшие его руки не дрогнули. Вторая решётка гнулась, крошился камень вокруг ушедших в пол стальных наконечников, однако решётка пока не поддалась. Семандрийцы не успевали оттаскивать назад убитых и раненых – в тесноте воротного тоннеля со всех сторон летели стрелы, били в упор, и спасти не могли никакие доспехи.
– На ворота они давят только для виду, – проговорил Тарвус.
Император кивнул.
– Само собой. Когда приступят к стенам по всей окружности, никакого гарнизона не хватит.
Пехота Семандры прокладывала себе дорогу через покинутый жителями посад. Две рассеянные манипулы имперских легионеров помешать ей уже не могли, да и не сильно пытались – верно, понимая бесполезность. Они отходили даже не к крепости, а на запад, в чистое поле. Оно и понятно – когда дело плохо, каждый думает прежде всего о своей шкуре.
– Сейчас должны начать, – Клавдий смотрел то на солнце, то на охватывающие крепость цепи семандрийцев.
И точно – внутренние ворота цитадели широко распахнулись. Ощетинившаяся копьями «черепаха» ударила по неуспевшим даже изготовиться к защите воинам в золотом и красном, легко прорвала неплотный строй и, набросав вокруг себя неподвижных тел, скорым шагом устремилась прочь. Даже не потрудившись запереть за собою ворота.
– Поймут. Ох, поймут, – прикусил губу Тарвус.
Семандрийцы с ликующим рёвом бросились в ворота. Отступающую когорту никто не преследовал. Вскоре раскрылись и ведущие на мост ворота. Дорога в глубь Империи была открыта.
…Весь день до позднего вечера через один-единственный мост сплошным потоком шла конница. Пехота деловито устраивалась в захваченной крепости. Военачальники Семандры не распыляли силы, мелкие конные отряды поскакали в разные стороны и вернулись – нигде никаких признаков неприятеля.
К западу от павшей крепости, за внешними палисадами, начиналось обширное поле, где по осени раскидывала шатры ярмарка, одна из самых больших в восточных пределах Империи. Сейчас на нём скопилось никак не меньше сорока тысяч всадников и пятнадцати тысяч пехоты. По мосту продолжали идти войска, но уже не таким потоком.