Негодяи выбежали из конюшни, оставив увесистую дубинку возле тела поверженного шотландца.

— Прошу тебя, не умирай, — молила Франсин, подползая к Кинрату, лежащему лицом вниз на промокшей от крови соломе. — О господи, Лахлан, прошу тебя, не умирай!

Услышав ее крики, в конюшню вбежал какой-то человек. Подняв голову, Франсин увидела темный силуэт в длинном плаще с капюшоном. Швырнув факел в кормушку с сеном, он растворился в темноте. В отчаянии она попыталась подтащить бездыханное тело Кинрата к открытым воротам конюшни, однако шотландец был таким тяжелым, что женщина не смогла его даже сдвинуть с места.

Франсин поняла, что у нее есть только один выход: позвать кого-нибудь на помощь.

— Пожар! Пожар! — истошно закричала она, выбегая из конюшни.

Кейр Мак-Нейл схватил ее, когда она пробегала мимо него.

— Я здесь, миледи, — сказал он. — Я пришел сюда, разыскивая вас. Ведь вы с Лахланом исчезли с самого утра. Я сейчас приведу кого-нибудь.

— Нет! — крикнула она, указывая рукой на открытые ворота конюшни. — Там Лахлан. Он без сознания. Его жестоко избили. Сначала вам нужно вытащить его оттуда, а потом уже бежать за людьми.

Кейр, обогнув ее, влетел в конюшню. Она последовала за ним. Внутри все было в дыму: конюшня горела.

Лошади испуганно ржали; пламя уже начало подниматься по деревянным балкам к чердаку, на котором хранилось сложенное в тюки сено.

Кейр, взвалив на плечи брата, вынес его на улицу и осторожно положил на землю, подальше от огня.

Франсин взяла к себе на колени голову Лахлана и, безутешно рыдая, качалась из стороны в сторону, словно укачивала младенца.

— Оставайтесь с Лахланом! — крикнул ей Кейр сквозь гул бушующего пламени. — Я прикачу повозку и пошлю гонца за Рори.

Громко зазвонили набатные колокола, разрывая ночную тишину. Со всех сторон сбегались люди с ведрами и кадками. Набирая в колодце воду, они заливали огонь. Из конюшни валил густой и едкий дым, туда уже невозможно было войти, чтобы спасти лошадей.

Казалось, никто не обращал внимания на двух человек, которые лежали на земле. Дым, суета и страх, что огонь перекинется на другие постройки, да еще громкое ржание попавших в западню и погибающих лошадей — все это отвлекало внимание.

Вскоре вернулся Кейр, пробившись сквозь весь этот хаос. Из замковой кузницы он привел кузнеца и его помощника. Они прикатили с собой деревенскую телегу, на которую с большой осторожностью погрузили Лахлана.

Эти широкоплечие парни, запрягшись в телегу, потащили ее по дороге, ведущей в город. За ними шли Кейр и Франсин.

Глава девятнадцатая

Лахлан сидел на кровати, опершись на подушки. Он находился в комнате, которую занимала леди Эмма в гостинице «Винная бочка». Когда она поднесла к его рту ложку с бульоном, он отмахнулся от нее.

— Я не при смерти, мама, — сказал он, стараясь не показывать своего раздражения. — Меня просто немного помяли.

В этот момент в комнату вошел Рори и направился прямо к кровати.

— Черт побери, Лахлан, эти парни едва не прикончили тебя, — сказал он. — У тебя два ребра сломаны и огромные шишки на голове. Если бы она не была такой дубовой, ты бы отдал богу душу. А теперь, сделай милость, сядь ровненько и позволь своей мамочке поухаживать за тобой.

Лахлан осторожно прикоснулся к затылку и поморщился от боли.

— Где Франсин? — спросил он.

— Леди Уолсингхем скоро придет, — сердито буркнул его брат.

— Я хочу ее видеть сейчас, — настаивал он. — Я должен убедиться, что она не пострадала.

Рори сурово сдвинул брови. Судя по всему, он начинал терять терпение. Придвинув к кровати стул, он сел на него.

— Как только ты пришел в себя, я сказал тебе, что эта леди жива и невредима, — сказал он. — Она, черт возьми, почти всю ночь просидела возле твоей кровати. Она была рядом, когда ты очнулся в первый раз, разговаривала с тобой. Ты просто не помнишь этого. Она не хотела уходить до тех пор, пока мы не убедили ее, что ты будешь спать всю ночь и мы по очереди будем дежурить у тебя до самого утра.

Рори посмотрел на мать, которая стояла по другую сторону кровати.

— Мама, я хотел бы поговорить со своим братом наедине, — сказал он.

Леди Эмма поставила тарелку с ложкой на прикроватный столик и улыбнулась, посмотрев на своих сыновей.

— Только не кричите друг на друга, — попросила она с присущими ей спокойствием и невозмутимостью и посмотрела на Лахлана своими выразительными зелеными глазами. Это был серьезный, строгий взгляд. — Мы все очень огорчены из-за того, что тебя избили. А больше всех огорчен Рори. Он, как старший брат, чувствует себя в ответе за тебя и Кейра. Прислушайся к тому, что он скажет тебе, дорогой.

Она вышла из комнаты, шурша шелковыми юбками.

Скрестив на груди руки, Рори посмотрел на брата внимательным, изучающим взглядом.

— Неужели эта женщина стоит того? — спросил он. — Стоит того, чтобы постоянно терпеть из-за нее жестокие побои?

— О да, она этого стоит, — ответил Лахлан. — Она носит под сердцем моего ребенка, и я собираюсь жениться на ней.

— Наша мать сказала нам, что она беременна. — Рори удивленно выгнул бровь, всем своим видом показывая, что сомневается. — Ты уверен, что она носит именно твоего ребенка?

— Абсолютно уверен, — ответил Лахлан. — До того, как мы с Франсин стали любовниками, она была девственницей.

Рори изумленно уставился на брата.

— А… как же ее дочь? — растерянно пробормотал он, пытаясь оправиться от потрясения.

— Я расскажу тебе, но сначала дай мне слово, что сохранишь все в строжайшей тайне, — сказал Лахлан. — Анжелика — дочь ее покойной сестры.

— А кто отец ребенка?

— Неизвестно.

Встав со стула, Рори принялся расхаживать по комнате. Повернувшись, он снова посмотрел на брата.

— Как такое может быть?

— Сестра Франсин никогда не упоминала имени своего женатого любовника. Сесилия умерла во время родов в Неаполе, унеся эту тайну с собой в могилу.

В этот момент кто-то тихо постучал в дверь, прервав их разговор. В комнату осторожно заглянула леди Эмма.

— Лахлан, к тебе пришли, — сказала она. — Леди Уолсингхем очень хочет видеть тебя.

Она открыла дверь, и в комнату вбежала Франсин. Женщина переоделась, сменив рубашку и килт на желтое шелковое платье. Ее золотистые волосы свободными локонами падали на плечи. Она подошла к кровати, с тревогой глядя на Лахлана. В ее карих глазах стояли слезы.

— Умоляю, Кинрат, прости меня, — произнесла она дрожащим от волнения голосом. — Это из-за меня тебя избили. Эллиот предупреждал, чтобы я держалась от тебя подальше, а я не послушала его.