— Ваше Величество, позвольте представить вам леди Франсин, вдовствующую графиню Уолсингхем, — сказал Кинрат.
— Ваше Величество… — Франсин присела в глубоком реверансе.
Джеймс улыбнулся. Это была искренняя и сердечная улыбка.
— Леди Уолсингхем, насколько я знаю, именно благодаря усилиям вашего покойного супруга, который вел переговоры с моими официальными представителями епископом Мореем и графом Данбартоном, мы смогли заключить наш брачный союз и мирный договор между Англией и Шотландией, — сказал он.
— Вы правы, Ваше Величество. Я очень горжусь этим.
— Принцесса Маргарет рассказала мне, что вы помогали Главному королевскому комедианту устраивать необычайно интересные представления и спектакли во время ее вояжа на север. Мне также сказали, что в некоторых из них участвовал лейрд Кинрат. И он не посрамил ни Шотландию, ни своего короля.
Кинрат откашлялся, собираясь сказать, что его заслуги настолько скромны, что о них не стоит даже упоминать.
Франсин улыбнулась.
— Я убедилась, что граф Кинрат умеет не только сражаться, как гладиатор, и стрелять из лука, как легендарный Робин Гуд, — сказала она, стараясь не смотреть на своего любовника. — У него много разных талантов.
Джеймс расхохотался, и в его карих глазах загорелись озорные огоньки. У короля был широкий лоб, высокие скулы и рыжеватая бородка. А еще у него было необыкновенное природное обаяние. Когда Франсин поняла это, то сразу успокоилась, решив, что бояться ей нечего.
— Вы попали в самую точку. Я как раз собирался сказать об этом, — согласился он. — Знаете ли вы, что мой друг сочинил несколько нежных и весьма проникновенных баллад?
— Да, Ваше Величество, — кивнула Франсин. — Лейрд Кинрат спел мне одну из них, сказав, что сам ее сочинил. Должна признаться, я была просто очарована. Хотя тогда еще не верила, что он обладает такими необычайными способностями к сочинительству.
— Ну, чтобы развеять все сомнения, мы прямо сейчас попросим его спеть для нас, — заявил Джеймс.
Он повернулся к Кинрату, и тот согласно кивнул.
Король подал знак, и музыкант принес Кинрату лютню. Когда он сел на ступени помоста и принялся настраивать инструмент, в зале воцарилась тишина.
Великолепный баритон Кинрата, сопровождаемый звуками лютни, заполнил огромное помещение. Горец исполнял балладу о наивысшем блаженстве, которое испытывает человек, когда осуществляется его самое заветное, самое страстное желание. Песня была трогательной и необычайно волнующей. Было понятно, что композитор обладает огромным талантом, так как музыка гармонично сочеталась со стихами.
Он пел и не отрываясь смотрел на Франсин. Женщина так смутилась, что даже не сразу заметила, как к ней подошли леди Джоанна и леди Эмма и стали по обе стороны от нее.
Когда музыка стихла, раздался гром аплодисментов.
Непонятно почему, но именно в этот момент леди Эмма обняла Франсин. Потом ее заключила в свои объятия леди Джоанна.
Озадаченная и растерянная, Франсин не могла произнести ни единого слова. Однако ее молчание, похоже, совершенно не беспокоило дам.
К счастью, почти никто не заметил этого замешательства. Король и его придворные кавалеры продолжали развлекать английскую принцессу и ее фрейлин; они играли и пели до конца вечера.
Франсин сидела на красно-черном пледе, который Кинрат расстелил прямо на траве, и оглядывалась по сторонам, любуясь тихим и живописным уголком природы. Повернувшись, она посмотрела на графа. Он лежал на спине, заложив руки за голову. Его палаш, как всегда, лежал рядом. Глаза Кинрата были закрыты, на его красивом лице играли солнечные блики. У горца был необычайно довольный и счастливый вид.
И снова, глядя на точеные черты его лица, она вспомнила статую архангела Михаила, который держал над головой меч, приготовившись вступить в бой с силами зла. Чем-то Кинрат был похож на этого небесного князя и святого воителя, который спас ангелов и все мироздание от воинов Сатаны, грозивших разрушить его. Защищая Франсин и Анжелику от вероломных дворян, он защищает мирный договор и тем самым спасает жизни тысячам англичан и шотландцев.
Легкий ветерок шелестел листьями огромных дубов. Неподалеку весело журчал ручеек, который по камням бежал к реке Эск, впадавшей в залив Ферт-оф-Форт. Франсин решила, что эта тенистая беседка все-таки не похожа на райский сад. «Интересно, как отреагирует Кинрат, если я расскажу ему о том, какие странные мысли лезут мне в голову?» — подумала она и улыбнулась.
Сначала они, сняв башмаки и гольфы, прогулялись вдоль берега ручья, потом немного перекусили ячменными лепешками, сыром и яблочным пирогом из корзины. Всю эту нехитрую еду запили холодной ключевой водой.
Словно почувствовав, что она смотрит на него, Кинрат перевернулся на бок и подпер рукой голову. Он улыбнулся, и в уголках его глаз на бронзовой от загара коже появились мелкие морщинки.
— Сидя на этом пледе с голыми ногами, а они у тебя необыкновенно красивые, ты выглядишь чертовски соблазнительно, — сказал он.
— Как тебе не стыдно, — пожурила она возлюбленного, но, не сдержавшись, улыбнулась в ответ на поддразнивание. На ней была одежда его слуги. — Когда ты утром дал мне рубашку и килт Родди Стюарта, я подумала, что ты сошел с ума.
— Это был самый верный способ уехать незамеченными. Да, представь себе, даже несмотря на то что мы поднялись с первыми лучами солнца, нас могли увидеть. Я решил, что ты согласишься одеться юношей, ведь в замке Понтефракт ты по доброй воле выбрала себе костюм Купидона.
Отклонившись назад, Франсин оперлась на локти и, задрав вверх голову, посмотрела на ветви деревьев, которые покачивалась над ними, словно зеленое облако.
— Хорошо, что у меня сохранились те подштанники, — призналась она и хихикнула. — Этот килт короче, чем туника Купидона.
И вновь страстное желание закружило их. Всякий раз, когда Франсин оставалась с Кинратом наедине, она ощущала неутолимый голод по плотскому наслаждению. Она хотела этого мужчину. Как же ей преодолеть эту потребность, которую он породил в ней? Она будет послушно откликаться на каждое его прикосновение, на каждый поцелуй. Она возбуждается уже оттого, что просто смотрит на него. И так, похоже, будет до тех пор, пока не найдется заклинание, которое поможет разрушить магические чары.
Кинрат внимательно наблюдал за ней из-под полуопущенных век. Франсин заметила, что его лицо, как и накануне вечером, буквально светится от счастья.
— Я смотрю, сегодня ты необычайно доволен собой, — тихо сказала она. — Неужели это из-за того, что тебе удалось продемонстрировать свои выдающиеся музыкальные таланты перед королем и его невестой?
— Нет, — хрипло ответил он. — Я доволен не собой, а тобой, дорогая.
— Мной? — удивилась Франсин. — Это что же я такого должна была сделать, чтобы так осчастливить тебя?