– А вы не уверены?
Егоров задумчиво покачал головой и сказал непонятную фразу:
– Смотря кто является его мишенью.
Анна ждала пояснений, но интригующий разговор внезапно прервал телефонный звонок. Судя по резкому звуку, звонил допотопный телефон с дисковым номеронабирателем. С него Егоров и снял трубку, оставив нетронутым соседний аппарат с элегантными продолговатыми кнопками и удобной эргономичной трубкой.
– Слушаю, Егоров… Сейчас буду.
Похоже, вызов был срочным. Положив трубку, Егоров взглянул на себя в зеркало, поправил узел галстука и даже застегнул пиджак – можно было не сомневаться, что его вызвали к начальству.
Приведя себя в порядок, он повернулся к Анне:
– Я скоро вернусь. А вы пока допивайте кофе. Он у вас уже совсем остыл.
– Спасибо. – Анна потянулась к чашке. – Я… – А что собирается делать, сказать не успела – полковник уже вышел из кабинета.
Кофе был так себе: обычный растворимый. Анна еще помнила тот, что пила в баре «Ритца» и на вилле Пиночета, приготовленный в металлических джезвах, из свежесмолотых зерен. Казалось, что все это происходило бесконечно давно, а вот надо же – она, оказывается, еще помнит те изумительные вкусовые ощущения. Однако глоток за глотком Анна незаметно допила всю чашку. Пока не вернулся Егоров, занять себя было совершенно нечем. Ей вдруг стало очень любопытно: с кем и, главное, что он сейчас обсуждает? Какое-то шестое чувство, возможно, пресловутая интуиция, которую Анна у себя безуспешно пыталась развить, подсказывало, что речь идет о ней.
Действительно, разговор, происходящий в кабинете начальника управления по борьбе с терроризмом, напрямую касался ее судьбы.
– Что с фотороботом Пиночета, составили? – спросил у Егорова генерал-лейтенант Локтионов, возглавляющий антитеррористическое управление.
– Составили, Олег Николаевич. Воротова очень помогла. По ее словам, композиционный портрет получился вполне узнаваемым.
– По ее словам… Ты считаешь, ей можно верить?
Егоров одернул пиджак и официальным голосом ответил:
– Да, товарищ генерал. Я так считаю.
– Ну-ну, не заводись, – жестом остановил его Локтионов. – Помнится, ты тоже с недоверием отнесся к ее показаниям.
– С недоверием я отнесся к полученному Пиночетом посредством Интернета посланию, которое обнаружила Воротова в его компьютере, – поправил начальника Егоров.
– Любопытно. И что же тебя в нем насторожило?
– Все. Зачем Заркаури понадобился наемник, когда под его началом сотни фанатично преданных боевиков? Почему он подписался под посланием, не пожелав сохранить анонимность? Почему еще до встречи с исполнителем указал дату планируемого теракта? Вообще, не слишком ли много информации содержится в тексте для послания такого рода?
Генерал Локтионов задумчиво пожал плечами:
– Возможно, ты и прав. Но при желании можно найти ответы на все твои вопросы. Наемник понадобился, потому что своими силами боевики Заркаури не смогли добраться до имама. Подписался, чтобы доказать Пиночету серьезность своих намерений и убедить его прибыть на встречу. Заранее сообщил дату потому, что, как ты сам сказал, на подготовку у исполнителя осталось очень мало времени. Во всяком случае, убийство религиозных лидеров на их общем саммите – это как раз в духе «Аль-Каиды» и Абу Мусаба Заркаури… Кстати. – Локтионов остро глянул на Егорова. – Ты поделился с Воротовой своими сомнениями?
– Нет.
– Что так? Щадишь ее чувства?
Егоров нахмурился.
– Девушка пережила такое, чего и врагу не пожелаешь. А после всего этого ее унизили подозрениями. Поэтому я не стал высказывать ей свои соображения относительно текста полученного Пиночетом письма, чтобы еще больше не травмировать ее. Тем более, как вы сами заметили, всем сомнениям можно дать объяснение.
– Гуманист, – неодобрительно усмехнулся Локтионов. – Не хочет он травмировать ее. Да она уж и забыла все, что с ней произошло, как только вышла отсюда.
– Воротова ничего не забыла. К тому же она никуда не уходила. Она в моем кабинете.
– В твоем кабинете?! – вскинул голову генерал. – Что она там делает?!
Егоров улыбнулся:
– Кофе пьет. Думаю, уже допила. – Но, заметив, как налилось кровью лицо начальника управления, поспешил напомнить: – Товарищ генерал, вы сами разрешили мне использовать Воротову в качестве свидетеля.
– Вот именно что в качестве свидетеля! А ты уже готов обсуждать с ней план оперативных мероприятий! Может быть, еще прикажешь ввести ее в состав оперативной группы?!
Егоров замешкался, но лишь на мгновение.
– Олег Николаевич, именно этот вопрос я хотел бы с вами обсудить. Завтра состоится совместное совещание с личным составом московского управления, и я бы просил вашего разрешения…
– Ну хватит! – Локтионов оглушительно хлопнул ладонью по столу, чего обычно в разговорах с подчиненными себе не позволял. – Ни о каком участии Воротовой в оперативном совещании не может быть и речи! Допрашивай ее, снимай показания, и чтобы уже завтра духу ее здесь не было!
Егоров поднялся со стула.
– Товарищ генерал, если вы доверяете мне розыск Пиночета, то и работу со свидетелем я буду строить так, как считаю нужным. В противном случае я прошу освободить меня от этого задания.
Несколько секунд начальник управления глядел в глаза своему подчиненному и, поняв, что тот не отступится, сказал:
– Сядь. Далась тебе эта девчонка! Тебе что, делать больше нечего, как возиться с ней? На розыск Пиночета брошено две сотни человек, не считая агентуры. На очереди проверка гостиниц, инструктаж сотрудников пограничных постов столичных аэропортов. Ты еще собирался разослать ориентировки с его описанием в отделения внутренних дел…
– Олег Николаевич! – поспешно вставил Егоров. – Я думаю, еще было бы неплохо направить ориентировку на Пиночета с его фотороботом в консульские отделы наших зарубежных посольств. Вдруг удастся выявить его еще на этапе получения визы.
Генерал остро взглянул на него.
– Тем более. Вон сколько дел. А ты из управления какой-то детский сад устраиваешь. Ну почему ты такой упертый?
Егоров улыбнулся:
– Так ваша школа, Олег Николаевич.
Локтионов устало махнул рукой:
– Свободен. Совещание завтра в восемь утра. Иди, готовься.
В ожидании Егорова Анна сполоснула кофейные чашки и даже немного прибралась в его кабинете: протерла пыль – особенно много ее скопилось на подоконнике и моноблоке видеодвойки, на столе поправила перекидной ежедневник, телефонный справочник переложила ближе к телефонам, составила обратно в письменный прибор авторучку и карандаши, а он все не возвращался. Наконец дверь распахнулась, и в кабинет вошел Егоров. От него ощутимо пахло табаком. Похоже, на ковре у начальства полковнику пришлось не сладко, раз на обратном пути он решил закурить.