Сначала она наблюдала за пожарными, которые, как муравьи, копошились во дворе АЭС, пытаясь загасить вспыхнувшее после взрыва пламя. Когда пожарные кое-как справились с огнем и разъехались, двор АЭС опустел, и смотреть стало не на что. До рассвета Мадина просто лежала на поддерживающем провода верхнем крыле опоры и смотрела в темноту. Ночь, скорее всего, вовсе не была прохладной, но на тридцатиметровой высоте не переставая дул ветер, и Мадина здорово продрогла. Ко всем прочему, ветер еще и раскачивал опору ЛЭП, и, чтобы не сорваться на землю, Мадине приходилось постоянно упираться в металлические перекладины руками и ногами, поэтому о сне нечего было и думать. Чтобы не замерзнуть окончательно, она грелась водкой, отпивая ее из плоской металлической фляжки, опять же взятой по совету Ахмеда, и заедала обжигающую жидкость кусками шоколада. Тем не менее к середине ночи от холода нестерпимо захотелось в туалет. И Мадина дважды помочилась, для чего всякий раз приходилось спускать до колен комбинезон, а затем вывешивать тело в акробатической позе между перекрещивающимися металлическими конструкциями. Несмотря на пронизывающий до костей ветер, холод и прочие неудобства, Мадина готова была провести на опоре ЛЭП столько времени, сколько потребуется, лишь бы Ахмеду удался его гениальный план.
С рассветом Мадина перебралась на противоположный край поперечной опоры, чтобы выяснить, хорошо ли замаскировали Юсуп с Арсеном доверенный им миномет. Она была вместе с мужчинами, когда те выгружали орудие из кузова «КамАЗа» и затем устанавливали его. И даже помогала раскапывать стог, который затем должен был стать укрытием для миномета. Именно тогда Ахмед показал ей в бинокль ведущую к атомной станции линию электропередачи и объяснил, на какой опоре лучше всего устроить наблюдательную позицию. Выбранную для целеуказания опору ЛЭП отделяли от границы окружающего атомную станцию леса два километра, и Мадина очень надеялась, что с вершины опоры сумеет разглядеть за лесом огневую позицию. Луг, где они установили орудие, и четыре стога на нем она нашла сразу. Миномет должен был располагаться в крайнем. Но сколько Мадина в бинокль не разглядывала крайний стог, сравнивая его с тремя остальными, не нашла никаких внешних отличий. Юсуп с Арсеном отлично справились со своей задачей. Самих бойцов Мадина обнаружила не сразу. Сначала долго не могла понять, что за тюк лежит возле крайнего стога, и, лишь когда тюк зашевелился, сообразила, что видит завернувшегося в спальный мешок человека. Пока разглядывала его, пытаясь понять, кто это, Юсуп или Арсен, из-за стога вышел второй боец, который в это время, очевидно, наблюдал за окрестностями. Мужчины свернули спальный мешок и, достав откуда-то пакет с едой, уселись завтракать. У Мадины сразу засосало под ложечкой, и она прервала наблюдение, чтобы сжевать оставшуюся с ночи половину шоколадной плитки. Потом она еще несколько раз осматривала двор АЭС. Но там ничего заслуживающего внимания не происходило. Даже двое пожарных, остававшихся с ночи возле воронки, на месте взрыва, и то куда-то подевались. Все было спокойно, и ничто не предвещало беды, пока на луг не заехал незнакомец на белой «Ниве». Мадина заподозрила неладное, когда русский каким-то образом заметил на лугу Юсупа и Арсена – хотя те следили за ним чрезвычайно аккуратно, – и направился к ним. Один из бойцов сейчас притворился спящим, а другой завел с русским разговор. Мадина надеялась, что незнакомец быстро уедет. Но тот не уезжал. Когда же Юсуп с Арсеном, сообразив, что русский опасен, попытались его убить, между ними завязалась схватка…
Кто-то из мужчин наконец схватил автомат, что, по мнению Мадины, уже давно нужно было сделать, и Мадина торжествующе улыбнулась, решив, что спецназовцу конец. Но тот оказался необычайно проворен. Спрятавшись за одного из воинов – трусливый негодяй, – он выстрелил в другого мужчину и сразил его наповал. Мадина отчетливо увидела, как запрокинулась назад голова ее боевого брата, а он сам выронил из рук автомат и замертво рухнул в стог. Она готова была кричать от боли и рвать на себе волосы, когда выяснилось, что мертв и второй воин, но почти сразу сообразила, что такой исход гораздо лучше для всех. Мертвые Юсуп с Арсеном не смогут выдать ни ее, ни Ахмеда, ни остальных. Но она в любом случае обязана сообщить Ахмеду о случившемся.
Мадина вынула из нагрудного кармана свою рацию и застыла, внезапно парализованная ужасом. Точно такая же рация имелась и у Юсупа. И если она сейчас начнет вызывать Ахмеда, русский спецназовец, конечно же, это услышит. Но иного способа сообщить остальным о гибели минометного расчета у нее попросту нет. Свой спутниковый телефон она отдала Ахмеду, посредством его он общается с российским правительством. Рация – это единственное имеющееся у нее средство связи. Мадина заметалась в панике, не зная, что ей предпринять. Так ничего и не придумав, она вновь схватила бинокль. Русский спецназовец остервенело раскапывал вилами маскирующий стог. Очевидно, что-то обнаружив, он отбросил вилы в сторону и принялся разбрасывать сено руками. После очередной отброшенной охапки Мадина увидела обнажившийся минометный ствол. Но русский все продолжал копать, пока не докопался до орудийного станка, а потом вдруг спрыгнул на землю и что есть духу бросился назад к своей машине. Он, несомненно, был в таком состоянии, что ничего не замечал вокруг. И Мадина решилась. Она вновь достала из кармана рацию и, переключив ее в режим передачи, быстро произнесла по-арабски:
– «Орел», я «Стрела». Прием.
– Слушаю тебя, «Стрела», – донесся через несколько секунд из рации голос Ахмеда.
– «Орел», «улей» захвачен спецназом. Оба «пасечника» убиты.
Придуманные Ахмедом кодовые слова в открытом тексте звучали абсурдно. И Мадина очень боялась, что Ахмед ее не поймет. Но он все прекрасно понял.
– «Пасечники» что-либо сообщили спецам перед смертью? – первым делом поинтересовался он.
– Нет, – категорично ответила Мадина. – Они оба погибли в бою.
– Какая обстановка у тебя, «Стрела»? – задал следующий вопрос Ахмед.
От волнения Мадина совершенно забыла о своей обязанности следить за обстановкой на атомной станции и вокруг нее, но, взглянув на корпуса АЭС, огороженный забором двор и полосу отчуждения, убедилась, что там ровным счетом ничего не изменилось.
– У меня все спокойно, «Орел», – с заметным облегчением ответила она.
Ахмеду понадобилось всего несколько секунд, чтобы принять решение.
– Оставайся на месте, «Стрела», – приказал он. – Продолжай наблюдение и будь готова исполнить свой долг. Приказ может поступить в любой момент. Сама выходи на связь только в крайнем случае, например при явной угрозе нападения. Как поняла, «Стрела»?
– Я поняла тебя, «Орел». Я все сделаю, – едва успела ответить Мадина, до того как услышала сигнал разъединения, за которым наступила полная тишина.
Но именно эта тишина поразительным образом успокоила Мадину. Ахмед не паникует, значит, и она не должна волноваться. Она получила четкие инструкции и знает, что ей делать. А уж Ахмед сообразит, как переломить ситуацию в свою пользу.
Мадина снова поднесла к глазам бинокль и вновь отыскала на лугу русского спецназовца. Он стоял возле своей машины и, энергично жестикулируя, тоже говорил с кем-то по рации. Очевидно, докладывал начальству о захвате миномета. Что ж, пусть псы восторженным лаем празднуют свою победу. Это еще не конец схватки. Далеко не конец.