– Куда уж быстрее? – возразил Кудрявцеву первый пилот. – И так идем на максимальной.
– Километров через пять будем над точкой! – обернувшись к майору, прокричал второй пилот.
Поверх голов сидящих в летных креслах пилотов Евгений взглянул в лобовое стекло вертолетной кабины. Но вокруг была все та же тайга, лишь впереди по курсу вздымалась над лесом широкая пологая сопка. Летчики вели вертолет прямо на сопку, и Евгений с затаенным сердцем ждал, что увидит за ее обратным склоном...
«Ми-24» стремительно промчался над лысой вершиной таежной горы, по другую сторону которой оказалась узкая долина, и там, в долине, Евгений увидел остов сгоревшего вертолета, а ближе к опушке – неподвижно застывшую армейскую боевую машину. И хотя вертолет находился еще достаточно далеко для того, чтобы рассмотреть бронетранспортер во всех деталях, он понял, что этот БТР мертв. На его броне не было заметно следов пламени, а ствол установленного в башне крупнокалиберного пулемета был направлен в небо в соответствии с походным положением орудия. И тем не менее Кудрявцев не сомневался, что видит перед собой уничтоженную машину. Какие-то невидимые глазу признаки, понятные только бойцу спецподразделения военной разведки, подсказали Евгению, что БТР и его экипаж погибли. Когда же вертолет, сбросив скорость, стал кружить над долиной, Евгений разглядел рваную пробоину с вмятыми внутрь краями в крыше БТР, между башней и двигательным отсеком.
– Садимся! – приказал он пилотам и, вернувшись в десантный отсек, объявил задачу своим бойцам: – Осматриваем БТР и местность вокруг него. Ищем раненых и следы ракетного тягача. Выяснив направление движения ракетного комплекса, продолжаем преследование.
Шум двигателя ослаб, и сразу последовал сильный толчок, означающий, что колеса вертолета коснулись земли.
– К машине! – скомандовал Кудрявцев, и его бойцы друг за другом стали выпрыгивать из десантного отсека.
«Ми-24» сел неподалеку от сгоревшего вертолета. Судя по его устойчивому положению, он не разбился, а был подожжен уже после посадки. «Еще одна коварная уловка диверсантов, – понял Евгений. – Как и поисковую группу пограничников, они заманили боевой расчет ракетного комплекса в засаду, сымитировав крушение своего вертолета. Расчет на армейское братство и взаимовыручку. Да и какой нормальный человек не придет на помощь терпящим бедствие?! Вот суки! После Чечни Осокин взял на вооружение самые подлые методы тамошних боевиков!»
– Женя...
Кудрявцев обернулся на голос. Антон Бондаренко, стоя возле уничтоженного диверсантами БТР, указал рукой себе под ноги, затем обвел ею вокруг взорванного бронетранспортера и произнес:
– Здесь пятеро наших. Судя по всему, из боевого охранения. Все мертвые. Множественные переломы, гематомы, ожоги и ссадины. Видимо, погибли при взрыве. И еще... – Бондаренко закусил губу и замолчал.
– Не тяни! – потребовал у него Кудрявцев. – Мы не в бирюльки играем!
– Останки одного из пилотов, – через силу выдавил капитан. – Даже не останки, а клочья человека и летной формы. Видимо, из него сделали «отмычку» – обмотали взрывчаткой, а затем взорвали вместе с бойцами боевого охранения.
– Тихо! – вдруг пронзительно крикнул лейтенант, забравшийся на БТР.
Все «каскадовцы» разом повернулись в его сторону. А лейтенант, склонившись к броне, припал ухом к щели башенного люка. Спустя секунду он распрямился и, глотая слова от радостного возбуждения, прошептал:
– Там, внутри... похоже, живой...
Несмотря на шепот лейтенанта, его слова были услышаны, и трое ближайших к нему «каскадовцев», включая капитана Бондаренко, бросились на БТР. Вчетвером они сорвали крышку башенного люка и тогда уже отчетливо услышали доносившиеся из люка слабые стоны. Лейтенант, первым взобравшийся на БТР, нырнул в люк и вскоре подал в руки своим товарищам тело контуженого, но живого башенного стрелка. Лицо солдата было разбито в кровь, кровь текла у него и из ушей. Он ничего не видел и не слышал и вряд ли вообще понимал, что с ним происходит. Бондаренко быстро осмотрел его тело, прощупав кости, и радостно объявил:
– Переломов, ранений и прочих серьезных повреждений, кроме контузии, нет! Жить будет!
Но эту радость омрачили слова выглянувшего из люка лейтенанта:
– Механик-водитель на своем месте. Мертвый. Осколочное ранение в шею и в голову.
– Здесь еще трое убитых, – вторя лейтенанту, отозвался один из «каскадовцев», осматривающий долину. – Майор, старший лейтенант и рядовой... Нет, пятеро, – поправился боец. – Еще старший сержант с проломленным черепом и сержант с огнестрелом в голову.
Кудрявцев подбежал к нему и осмотрел лежащие на земле тела. «Майор, конечно же, командир боевого расчета комплекса, а сержанты, очевидно, водители ракетной установки. Значит, сама установка захвачена диверсантами!» Кудрявцев наклонился к земле и пошел вперед, внимательно глядя себе под ноги. Валявшаяся в стороне от тела погибшего старшего сержанта дверь водительской кабины, сорванная взрывом с ракетного тягача, лишь на пару секунд привлекла его внимание. Зато две параллельные полосы свежепримятой травы, в полметра шириной каждая, Кудрявцев осматривал долго и тщательно. Наконец он распрямился в полный рост и громко, чтобы слышали все бойцы штурмовой группы, объявил:
– Диверсанты на захваченной ими ракетной установке движутся на юго-восток! Мы должны обнаружить и уничтожить их! Максимов, – он обратился к лейтенанту, первым обнаружившему во взорванном БТР контуженого стрелка-пулеметчика, – останешься с раненым. Дождешься прибытия высланной из расположения полка тревожной группы. Остальные обратно в машину!
Услышав прозвучавшую команду, бойцы «Каскада» устремились к ожидающему их вертолету, чтобы спустя несколько секунд вновь занять места в его десантном отсеке. Лейтенант Максимов, оставшийся вместе с раненым на месте разыгравшейся трагедии, проводил тревожным взглядом взмывший в небо боевой вертолет.
Боб гнал ракетную установку вперед на предельно возможной скорости. Машину то и дело трясло и раскачивало на попадающих под колеса кочках. Как только тягач сошел с трассы, специально проложенной в тайге для ракетных комплексов, ехать приходилось исключительно по покрытым кочками и впадинами таежным распадкам. Чтобы не сорваться с крыши под колеса транспортера, Стен крепко держался здоровой рукой за маскировочную сеть, прикрывающую пусковой контейнер. Боб уже дважды предлагал своему командиру перебраться в кабину, но Стен наотрез отказался, объяснив свое решение тем, что снаружи удобнее наблюдать за дорогой и за окружающей местностью. Боб не решился настаивать, хотя объяснение Циклопа и не показалось ему убедительным. Боб даже предположить не мог, какой смысл вкладывал его командир в свои слова. Стена действительно крайне интересовала окружающая местность. Расположившись на крыше тягача, возле транспортно-пускового контейнера, он всматривался в проносящийся мимо таежный пейзаж, ища глазами место, где можно было бы наиболее безопасно спрыгнуть с транспортера. Если бы не простреленная солдатом-водителем рука, диверсант уже давно осуществил бы свое намерение. Но опасение еще больше травмировать при неудачном приземлении раненую руку заставило Стена повременить с рискованным прыжком...