Той же ночью во сне я увидела, как на закате на табор налетели деревенские, а вместе с ними несколько драгун. Началась бойня. На моих глазах убили отца. А после пришел Силантий. Он искал меня. В его глазах читалась тревога за меня и любовь. Тут появился огнеголовый. Я знала, что он хотел убить его, и хотела предупредить, но холодная сталь пронзила мне грудь.
Впервые в жизни я хочу, чтобы этот сон не сбылся. Сегодня наша встреча с Силантием. Поставлю оберег на табор и пойду. Только почему из глаз иконы льются слезы?»
Федор даже перевернул листок, но больше на нем не было написано ни строчки. Покосившись на сидевшую рядом Лену, он решил пока ничего не говорить. Может, потом, когда они выберутся отсюда.
Если выберутся…
Но тут исповедь Дарины вдруг развалилась в его руках на мелкие кусочки и от дуновения ветра рассыпалась пылью.
«Права была бабушка, предупреждая о силах и проклятии иконы. Не будет счастья, пока она не вернется в наш род. К моему потомку. – Дарина посмотрела на Петра и улыбнулась: – К нему».
– Но он умер! – вдруг тихо произнесла Лена, глядя в пустоту.
«Все можно исправить. Эта икона – чудотворная. В ней сила всего нашего рода и вся любовь». – Призрак вновь коснулся пальцами лица Петра и растаял искорками.
Федор невольно посмотрел на бездыханного друга. Это ему показалось в рассветных сумерках или на самом деле грудь Петра незаметно вздымается и опускается?
– Петь? Петька?! Петька, ты жив?!
На его счастливый вопль из-за насыпи, довольно ухая, показались Макс с Киром, держа за ручки побуревший от времени сундук. Увидев пытавшегося приподняться на локтях Петра, парни забыли о сундуке, бросили его и кинулись к другу.
– Петро?!
– Как это возможно?
– Как ты нас напугал!
– Петька, мы нашли сундук!
– Ты жив!
– Да жив я, жив! Чего так орать! – притворно проворчал Петро. – Подумаешь, камешек на голову приземлился…
– Не камушек! И не на голову! – Следом подошел Никодим, но был остановлен Федей.
– Не камушек. Пылинка. Готов поспорить, что у тебя на голове даже нет шишки? – И, пока Петр ощупывал голову, сделал страшные глаза друзьям и выразительно качнул головой. Еще не хватало, чтобы у Петьки на этой почве пошли нервные расстройства! Не сейчас. Может быть, когда-нибудь… потом.
– Почему же мне так… нехорошо? – Он поморщился, коснулся пропитанной кровью простреленной рубашки. – Кого-то убили? Почему я весь в крови?
– Захара убили. Точнее, он сам себя… – Макс опустился рядом.
– Ага. А ты его еще на себе тащить пытался… – подыграл Кирилл. – А потом пылинка… Точнее, камушек… Ты не поверишь! Мы так испугались за тебя…
Петр сел. Икона упала рядом.
– Ух ты! Это… – Он замолчал, посмотрел на Федю, взял реликвию и осторожно провел пальцами по лику святой.
– Да. – Тот улыбнулся. – Это дар Дарины.
– Точно такая же, как мне снилась…
– Мы ее нашли в руках Русалова. Он держал икону, когда смерть его настигла.
– А клад? – Не выпуская из рук икону, Петр поднялся. – Вы сказали, что нашли его.
– Мы сундук не открывали, – широко улыбнулся Макс. – Тебя ждали.
– Так пойдемте, посмотрим, что там?
Парни в нерешительности окружили сундук.
– Открывай. – Федор посмотрел на Никодима.
Тот только улыбнулся и качнул головой.
– Это не моя тайна.
– Тогда открою я. – Кир потянул за крышку, и в свете фонарей тускло блеснули золотом монеты и драгоценные камни.
– А это что? – Макс вытянул ожерелье из рубинов.
– Кажется, я знаю, что это… – Федор взял его и шагнул к сидевшей у стены Лене. – Это подарок Русалова дочери Марии. Я думаю, Лен, оно твое по праву…
Девушка поднялась, и Федор застегнул у нее на шее украшение.
– Знаешь, Федь. – Она посмотрела на него сияющими глазами. – Я понимаю, что меня едва не убили, я сижу в заваленной землей пещере, рядом с мертвыми, без воды и хлеба, но почему-то я думаю, что все будет хорошо! Теперь уж точно!
Вдруг им на головы посыпались камушки, раздался треск.
– Обвал продолжается! Все к стене! – Никодим едва успел оттолкнуть Кира и Макса, как на то место, где они стояли, упал огромный пласт земли. И еще, и еще.
Федор прижал Лену к стене, закрыл собой и зажмурился. В воздух поднялись клубы пыли. Грохот стоял такой, будто рушилась не только пещера, а весь мир.
Сколько это продолжалось, неизвестно, пока внезапно не наступила тишина. Федору на мгновение показалось, что он оглох.
– Все живы? – раздался рядом голос Никодима.
– Да вроде, – отряхаясь от пыли, поднялись Кир с Максом.
– Только дышать нечем, – прокашлял Петр.
– Феденька, ты как? – Федор почувствовал на своем лице ласковые руки Лены и открыл глаза.
– Ух ты ж… – Солнечный свет на миг ослепил его, а когда зрение вернулось, он увидел, что свода пещеры больше нет. Зато образовалась огромная насыпь, по которой можно было легко подняться. – Мы свободны!
– Не иначе, Бог нас уберег! – Никодим указал на сохранившуюся часть потолка, под которым им и посчастливилось укрыться.
– Не только Бог, но и икона, – Петр с благоговением отер от пыли лик святой. – Эта икона нам на счастье!
– Уезжаешь? – Петр хлопнул Федора по плечу. – А то, может, останешься?
– Да нет. Раз уж решил… – Он посмотрел на улыбающуюся Лену. – Тем более надо обрадовать родителей… Они ведь так хотели меня женить…
– Ну, раз решили… – Петр улыбнулся. – Ждите на свадьбу. Как раз до конца месяца съемки закончатся, и мы нагрянем…
– Будем ждать… – Лена застенчиво улыбнулась.
– Жаль, парни не пришли попрощаться. – Федор вздохнул. – А Пальцапупе передай, что я не ему в отместку монастырь чуть не развалил!
– Да он на тебя и не злится… Хотя и называет Идиотовым. Наоборот, счастлив, что удалось и клад заснять, и подземелья. Ну… ту часть, что от них осталась.
– Да… повезло, что все так вышло! Если бы не клад, мой будущий тесть ни за что бы мне Ленку не отдал. – Федор притянул к себе девушку. – А так у него сейчас дел выше крыши. Деревню восстанавливать. Монастырь ремонтировать. Как-никак, памятник культуры. Он еще хочет в нем и музей генерала Русалова организовать!
– Повезло… Хотя… было бы желание, а геморрой найдется. – Петр грустно усмехнулся и кивнул в сторону дороги. – А вот и машина.
Он еще долго смотрел, как фыркающий газик уносит в столицу друга, а в жарком июньском поднебесье раздавался звук чуть слышного церковного колокола.