Прошло несколько секунд, и губка вдруг почернела – и осыпалась влажными хлопьями. Под ними была рука – вполне себе здоровая, снова обретшая нормальную чувствительность. Книжник хотел поблагодарить незнакомку, но та исчезла в темноте столь же стремительно, как и появилась.
И уже совершенно покорно, под пристальными взглядами ночных хищников пленники поплелись обратно к своей клетке. С мрачным скрежетом тесная деревянная «камера» опустилась в глубину рва.
Они не сдались – потому что не привыкли сдаваться. Никогда и ни при каких обстоятельствах.
Просто нужно иметь терпение. И дождаться своего часа.
Проснулись от резкого рывка: клетку буквально «вздернули» на блоках, рычаг «крана» скрипуче повернулся и их выбросило на густую упругую траву.
– Что, на расправу поведете? – хрипло выкрикнул Книжник, с трудом поднимаясь на ноги. Его качало.
Угрюмые «лесовики» в очередной раз проигнорировали его. Просто подтолкнули в спину обухом топора и погнали вместе с Зигфридом куда-то в сторону от поселка. Вскоре стало ясно, что никакой расправы не будет. Все было гораздо проще.
Их просто взяли в рабство. Книжник осознал это, когда по знаку бородатого надсмотрщика поволок по тропе огромную вязанку хвороста. Поразительно, что он делал это, даже не получив словесного приказа со стороны своих пленителей. Как выяснилось, для того, чтобы выполнять тупую физическую работу, нет необходимости в вербальном общении. Поглядев на Зигфрида, которого увели в другую сторону, он убедился, что того тоже успели нагрузить работой – он тягал длинные, тяжелые бревна. Какое-то время Книжник никак не мог взять в толк, зачем местным нужны все эти бревна – ведь большую часть строений они умудрялись попросту выращивать прямо с корней. И только позже до него дошло: это были заготовки для идолов. Тех самых здоровенных деревянных монстров, которые встретили пленников на подходе к поселку.
Местные не просто поклонялись деревянным истуканам – они окружали ими всю территорию, которую считали своей, будто идолы служили какими-то межевыми знаками.
Или защитой? Вспомнилась потрепанная книга из архива Семинарии, в которой рассказывалась история какого-то далекого острова. Как же его – Рождества? Благовещения? Пасхи! Точно, это был остров Пасхи. Его обитатели тоже вроде пытались защититься от неведомой напасти множеством зверского вида истуканов, правда, из вулканического камня. От кого, интересно, пытаются защититься местные?
Помнится, островитянам идолы так и не помогли.
В своей рабской доле Книжник с Зигфридом не были одиноки: под присмотром угрюмых бородачей еще несколько оборванцев занимались расчисткой поляны от зарослей. Они явно были здесь чужаками, как и Книжник с Зигфридом. Это было ясно как по одежде, так и по более хилому телосложению. Наверняка какой-то сброд с московских окраин, на свою беду забредший в Чащобу. Пообщаться, впрочем, с товарищами по несчастью не довелось: местные пристально наблюдали за работниками, так что пути невольников почти не пересекались.
Зато получилось переговорить с Зигфридом, когда им дали несколько минут отдыха на корявом бревне. Выделили даже краюху невероятно вкусного и ароматного хлеба, какого Книжник не ел с рождения. Да еще тяжелую колоду с непонятным, но столь же вкусным, щекочущим язык напитком. Чисто интуитивно Книжник решил, что это – квас. Не то, что называли квасом в Кремле, а настоящий древнерусский хлебный напиток. Ведь кремлевским и в голову бы не пришло переводить драгоценный хлеб на подобное баловство. И сейчас, припав к краю тяжелого деревянного сосуда, он с наслаждением упивался этим поразительным нектаром, мгновенно позабыв про усталость и унижение плена.
Зигфрид отнесся к кормежке более сдержанно. Отламывая маленькие кусочки от грубой краюхи, он с прищуром поглядывал по сторонам.
– Думаешь, как сбежать? – косясь на зевающего в отдалении надсмотрщика, тихо спросил Книжник.
– А о чем же еще? – отозвался Зигфрид. Кинул в рот очередной кусочек хлеба, механически пожевал. – Момент нужен.
– А может, с ними как-то можно договориться? – с надеждой произнес Книжник.
– Может, и можно, – равнодушно сказал воин. – Только как договариваться с теми, кто не говорит?
– Это верно, – Книжник приуныл. – Но не может же быть так, чтобы они все время молчали, тем более между собой? Они же как-то строили и выращивали все это? Поселок свой, это дерево-крепость в центре – все это сложные сооружения, тут не обойтись без общения!
– Когда-то давно, юнцом еще, побывал я на одной дальней окраине, – не глядя на друга, сказал Зигфрид. – Не один, разумеется – шли мы дозорной группой во главе с конунгом. И наткнулись на небольшой такой клан городских охотников. С виду люди как люди, хоть и диковатые, показались даже вполне основательными: дольмены из бетонных плит строили, тропы в развалинах расчищали, чертили на стенах рисунки, по ночам что-то пели хором. Только я никак не мог понять, что в этих ребятах не так. Смотрел на них, голову ломал. А потом конунг, при котором я был оруженосцем, сказал: «Болван, ты, Зигфрид. Посмотри внимательно – не люди это». Я его даже не понял поначалу. А потом и до меня дошло: они действительно не были людьми, хоть и делали все то, что подобает разумным.
– И кто же это были? – поежившись, спросил Книжник.
– Животные, – спокойно сказал вест. – Очень похожие на людей и здорово имитировавшие человеческое поведение. Но в них не было ни капли разума. Ни единой. Только слепые инстинкты и поразительная способность подражать настоящим людям. Всего через сутки после нашего прихода они стали неотличимы от нас, вестов.
– Не может быть!
– Представь себе. Они даже говорили, как мы – те же слова, те же интонации. Только при общении с ними начинает казаться, что сходишь с ума. Потому что слова они произносят знакомые, но не вкладывают в них того же смысла. Словно эти птицы, как их… – он щелкнул пальцами.
– Попугаи?
– Вот-вот. И все их пение, их настенные рисунки – все лишено смысла. И оружие в их руках так же бессмысленно – они взяли его в руки, подражая нам. Потому что сами – пожиратели трупов, которым не нужно ничего, кроме зубов и когтей. Ты не поверишь, но никогда я не испытывал такого ужаса, как при попытке общаться с этими существами, которых упорно продолжал принимать за людей.
– Это ужасно… Но к чему ты клонишь?
Зигфрид кивнул в сторону пары бородачей, внимательно наблюдавших за работами:
– Возможно, и это все – имитация. Нет никакого племени. А есть звериная стая. Огромный муравейник, напоминающий человеческое поселение. Они ведь ничего не строят – у них все само растет. Может, они потому и молчат, что у них атрофировалась сама способность разговаривать? Зачем разговаривать муравьям, лишь внешне похожим на людей?
Какое-то время Книжник потрясенно молчал. Перед его глазами и вправду проползали уставшие люди-муравьи, согнувшиеся под тяжестью своей «муравьиной ноши». Если друг прав – то это слишком уж жутко. С другой стороны, обмануть муравья всегда проще, чем человека. Стало быть, им предстоит побег из огромного муравейника?