Так, охотник, надо менять тактику. В рукопашную ты с Палачом далеко не уедешь… не улетишь… то есть улетишь как раз далеко… Я прижал ладони к вискам. Башка тяжелая, ничего не соображаю. Соберись! Из трактира донеслись голоса, что-то пророкотал Палач, заговорил Зверовод. Потом раздались шаги – не такие быстрые, как когда рыжий бежал ко мне, но такие же тяжелые и уверенные.
– Что такое?! – прозвучало рядом.
Я сильнее сдавил виски, сглотнул и огляделся.
Рядом стояли двое местных, один с мешком на плечах. Из дверей сарая выглядывала женщина, а сбоку возле телеги торчал один из бойцов Зверовода, вооруженный не «АКСУ», как большинство лесных волков, а «ТОЗом». Ага, знакомая машинка. Она висела в меховом чехле у него на поясе.
В окне показалось испуганное лицо Алины, потом ее оттолкнули, место женщины занял Зверовод. Одновременно дверь трактира распахнулась – я этого не видел, она была за углом, но услышал стук. Раздались быстрые шаги и тяжелое дыхание приближающегося Палача.
– Охотник, тебе лучше… – начал Зверовод.
Я и сам знал, что мне лучше. Прямо из положения «стоя на коленях и держась за голову» я метнулся вбок одним длинным прыжком. Боец-волк схватился было за «ТОЗ», но я подсечкой сбил его с ног, врезал ребром ладони сбоку по шее, а другая рука в это время метнулась к «ТОЗу», который мне даже не пришлось вытаскивать из чехла, он сам оттуда выскочил, когда краевец упал. На прикладе, украшенном грубым лиственным орнаментом, болтался амулет-шишка на короткой цепочке.
В развороте я снова присел, но теперь на одно колено, оружие описало дугу и резко остановилось, будто напоровшись на невидимую стену. Шишка бешено закачалась, стуча по прикладу. Короткий ствол лег на изгиб моего локтя.
И уставился на выскочившего из-за угла Палача.
– Иди ко мне, детка, – ласково позвал я, находя прицелом точку между рыжих бровей, и слизнул текущую по губам кровь.
Взрыв каблуками землю, Палач остановился. Двумя руками он сжимал обрез, нацеленный мне в грудь. В окне, наставив на меня «АКСУ», замер Зверовод.
Сбитый с ног боец в меховой бандане застонал, приподнял голову, увидел, что происходит, и благоразумно заткнулся. После этого во дворе трактира у самого края Леса наступила полная, абсолютная тишина.
Линии прицелов застыли незримыми, туго натянутыми нитями.
Трое стрелков не шевелились.
Три ствола готовились выплюнуть смерть.
Три пары глаз смотрели не мигая.
Неподалеку тихо шелестел Лес. Он внимательно наблюдал за происходящим.
Когда телега сильно качнулась на горбе и два запряженных в нее козла хором взмемекнули, я ухватился за дощатый борт. Привалился к нему, расставил пошире ноги. Дно телеги было выстлано соломой – для задницы хорошо, но от качки не спасает. Я устроился на середине, Алина с Шутером сидели у борта напротив, а сзади караулила пара бойцов: тот, что носил черную меховую бандану, с «ТОЗом» и «Карбайном», и паренек по прозвищу Овсянка, у которого был Алинин пистолет. Впереди сидели Зверовод и один из братьев – владельцев трактира. Он правил козлами при помощи вожжей и длинной плетки, которую почти не использовал. Скотина двигалась ходко и не капризничала, наверное, была привычна к такой работе.
Зверовод, полуобернувшись, спокойно поглядел на меня, ожидая продолжения той речи, которую я ему только что задвинул. Я счел необходимым повторить:
– Еще раз: я встретил их с девчонкой в старом доме на краю города. Он ее душил. Ты бы что сделал, если бы увидел, как какой-то здоровяк давит ребенка? Не знаю, может, ты нелюдь какая, а я так человек. Хотя у меня люди особо добрых чувств не вызывают, ну, большинство, но… детей убивать? Как-то некультурно. Поэтому я в него стрельнул. Стена обвалилась, и он сбежал.
– А отверженная? – спросил Зверовод.
– Чего? Кто? – не понял я.
Он сделал необычный жест – свел пальцы в щепотку и отмахнулся, будто отбрасывая от себя что-то невидимое. Скверну, может, какую-то или нечто подобное. Двое бойцов-волков, а после и седобородый возница тоже сделали этот жест.
– То существо не было девочкой, – пояснил Зверовод серьезно. – Не было человеческим ребенком. Уже.
– То есть когда-то было? – уточнила Алина, недобро зыркнув на волчьего командира.
– Изначально – да, – кивнул он. – Хотя и в малой степени. Но после оно совсем потеряло свою человеческую суть и сделалось отверженной Лесом тварью.
Алина пробормотала что-то – до меня донеслось слово «фашисты» – и отвернулась. После потасовки в трактире, когда Звероводу с его бойцами едва удалось развести нас с Палачом, когда того оставили в поселке чуть ли не насильно, а мы семеро отправились дальше, в Городище, на трактирной телеге, Аля совсем посмурнела. Замкнулась. Почти ничего не говорила, все время хмурилась и отводила глаза. Мне казалось, это потому, что она не понимает, как я собираюсь поступать дальше: краевцы ей, судя по всему, не очень-то нравились, во всяком случае, ей не нравились лесные волки, а Зверовод с его спокойствием просто пугал… и при этом я вроде как хотел вступить с ними в союз. А перед тем был грубоват с ней. В результате женщина совсем растерялась, не знала, как себя вести со мной, с краевцами, чего от нас ждать, чего вообще ждать от всего происходящего. Надо ее обязательно успокоить. Приголубить, когда вокруг будет поменьше народу, постараться вернуть ее доверие.
– То есть ты эту девочку знаешь? – уточнил я у волчьего командира. – Сталкивался с ней? Раз так уверенно про нее говоришь.
– Можно сказать и так – сталкивался, – подумав, согласился он. – Мой отряд и Палач вместе отправились из Городища на ее поиски.
Ах вон оно что! Очень любопытный поворот. И это сразу вызывает кучу вопросов… на которые, как я понимаю, Зверовод не очень-то собирается отвечать. Все же я спросил:
– То есть Палач – твой подчиненный? Твой боец, как эти?
Парень в меховой бандане что-то презрительно пробормотал. Его называли то ли Вобла, то ли Выдра, я толком не расслышал, и он сильно невзлюбил меня после того, как я сшиб его с ног и отобрал «ТОЗ». За что, в принципе, я его не осуждал. Все-таки – Выдра, подумал я, глянув на бандану. Платок этот головной сделан из шкуры выдры, отсюда и прозвище.
– Палач – это Палач, – сказал Зверовод. – Он не из нашего отряда, просто сейчас у нас общее дело.
– А! – подал голос Шутер, запахивая куртку. Смеркалось, дующий от Леса ветер усилился, становилось холодно. – То есть палач – это типа должность?
Зверовод промолчал, и тогда я добавил:
– В смысле, он у вас занимается казнями? Кого ж вы там казните в таком количестве, что вам для этого понадобился отдельный человек на постоянную работу?