– Значит, по крайней мере, еще один человек про лаз знает.
– Так выходит, – согласился Рапалыч. – Хотя после еще разок я его видел тут, пару лет спустя. Навстречу он шел, хорошо, я издалека услыхал – в нишу забился, впереди там есть ниша, да фонарик погасил. Он мимо прошел, не заметил.
Рапалыч замолчал, перебираясь через горб, образованный на нашем пути изгибом корки. Старик все громче кряхтел и сопел – корень стал уже почти вертикальным, теперь мы не шли, а ползли, будто по очень крутому склону. Хорошо что корка была не гладкой, а вся в складках и трещинах, к тому же удобно хвататься за отростки. Они, правда, кололись, но меня спасали перчатки.
– А что в стволе? – спросил я. – В смысле, в том обрубке на вершине. Он тоже полый?
– Тюряга там, – пояснил Рапалыч. – Называется та штука Башней, и внутри у ней – тюряга. А на втором этажу оружейный складец. И еще, грят, в Башне наверху тайная резиденция самого Хозяина.
– Какого Хозяина?
– Чумака так в городе называют. Хозяин Чума. Он в Башне останавливается, когда сюда приезжает. Хотя Чумак редко тута бывает, но иногда вместе с караваном прикатывает, тем, что газ с города возит. Там большие махины, цистерны такие… А у самого Чумака – черный джипище. Во-о! – старик развел руки, показывая размеры чумаковского джипа. – Огромный – страх. Черный, как душа мутанта. Так я о чем… Башня, значит, стоит прям на верхушке Чума, а вокруг – лысо.
– Чего вокруг? – не понял Калуга.
– Лысо, говорю, как у тебя на лбу. Пусто. По склонам стоят дома, а на вершине – ничего нет, окромя Башни. Так Хозяин повелел, чтоб вокруг нее ничего не строили. То место огорожено, прямо за оградой стоит шпиталь Катьки, еще Управа городская, где наши полицаи базируются… ну, парни Чумака, которые улицы охраняют и на стенах патрулируют, и еще там у ограды развалинки всякие, и в одной из них мой схрон. А дальше уже по кругу обычные дома начинаются, улицы.
– Э, погоди, погоди! – сообразил Калуга. – Ох, ты говорун какой болтливый… Так это что выходит, мы сейчас ползем прямиком к Башне? К тюряге?
– Это почему так выходит, молодой? – проскрипел старик.
– Ну а как же… Корень-то идет от ствола, разве нет? Так в природе заведено даже у растительности из Леса. И мы сейчас туда ползем, тринадцать гребаных деревьев!
– Эх, молодость дурная, – уже привычно стал нудить старик. – Кто ж тебя прямо в тюрягу поведет? Да как бы я тогда пользовал этот лаз, если б он от Башни шел? Ты старость слушай, мудрость мою, а не дурню болтай. И сюда свети, свети лучше, а то навернется Рапалыч, и вы тут одни запропадете.
Лаз неожиданно изогнулся, стал почти горизонтальным – мы очутились на широкой площадке овальной формы, напоминающей пещеру. Свод тут был выше, в дальнем конце виднелся круглый ход, ведущий дальше.
– Нарост, что ли, в этом месте какой-то на корне был, – пробормотал Рапалыч. – Так, молодые, осторожно теперь. Идти прям по центру до той дырищи впереди. Не люблю это место.
– Почему? – спросил Калуга, шагая след в след за стариком, который осторожно ковылял по прямой через середину земляной пещеры.
– Шатко тут.
– Как это? Ничего не чувствую такого…
– Если в сторону податься – шатко.
Калуга, конечно, тут же шагнул вбок, прошел немного и вернулся на прежний курс.
– И вправду, под ногами дрожит, – сказал он мне. – Под нами вроде как более твердая полоса, а по сторонам – мягче, и ощущение, будто там можно провалиться. Ты лучше туда не ходи.
– Я и не собирался, – ответил я.
После пещеры снова начался крутой участок, а потом Калуга спросил:
– Это что тут? Гляди, брат, еще одно ответвление… И впереди вон тоже, только влево. Да здесь и вправду вроде лабиринта, тринадцать гребаных Минотавров! Причем из этого рукава, кажется, газом несет…
– Быстрее ходите, – велел старик. – А то надышитесь. Слышите?
Из расселины, откуда пахло газом, доносились глухие ритмичные звуки, будто там колотили по камню.
– Да уж слышим, и чего это? – спросил Калуга опасливо. – Вроде такие… карлики подземные кирками стучат, золото добывают.
– Раньше не было такого звука, – сказал Рапалыч. – Я так смекаю, это местные новую газодобычу закладывают. Далеко где-то, а эхом через полости доносит.
Он шагнул на небольшую горизонтальную площадку и остановился. Вставший позади него охотник посветил фонариком вверх, потом вниз.
– Пришли, что ли? Ну, слава подземным богам, а то надоело мне.
Я протиснулся между ними, поглядел. Дальше ход рассекала широкая вертикальная трещина – будто великан прорубил землю топором. Высоко над нами расселину перекрывала решетка. Нормальная такая решетка, с толстыми прутьями и широкими просветами. Широкими настолько, чтобы в них все было видно, но не настолько, чтобы мог пролезть взрослый человек.
– Кто здесь решетку поставил? – спросил Калуга.
Рапалыч поскреб заросший седой щетиной подбородок.
– Мудрость моя говорит мне, что там выше – ужо Башня. Стало быть, решетку поставили по приказу Чумака, потому что эта щель, смекаю, в Башню прямиком и ведет. Так думаю, но точно не знаю – я там не бывал, чур меня. И нам туда соваться не надо совсем, нам вбок надо. Чтоб не на вершину выйти, а немного в стороне, к развалинке моей.
– А внизу что? – Я встал на колени, нагнулся, заглядывая в расселину. – Что тебе про это мудрость со старостью говорят?
– Молчат они про это.
Приглядевшись к уходящим в темную бездну глинистым стенкам, я нахмурился. Быстро глянул на старика и спросил:
– Спускаться туда не пробовал?
– Та ни в жизнь. Мудрость моя туда меня не пущает.
Тогда я лег на краю расселины и свесил голову. Что там такое виднеется? Дыра не дыра… Из нее шло легкое дымчатое свечение. Если бы не ночное зрение, я бы ее точно не увидел. Стенки ведь неровные, в буграх и впадинах, так что дыра кажется просто округлой черной тенью. А ведь на самом деле там лаз. И до него… ну, метр, может, немного больше. То есть можно свесить ноги, лечь на край грудью – и без особых проблем в эту расселину перелезть. Только я сейчас это делать не буду. Катя не там, Катя в госпитале, а лаз этот светящийся оставим на потом.
Калуга закашлялся, и старик нервно задребезжал:
– Тихо ты, здесь тишину блюсти надо! Если вверх звук долетит, через решетку… Охрана Башни может услыхать.
– Решетка же далеко, – возразил Калуга, прикрывая рот кулаком. – А до Башни еще дальше.
Выпрямившись, я спросил:
– Ну а нам теперь куда?
– Куда-куда… вам, молодым, без старости, без мудрости – токмо в землю костьми ложиться. А старость, а мудрость мои дорогу укажут, верно посоветуют, ценный совет дадут.