— У них по две груди, — заметил я, — а считалось, что у амазонок была только одна.
Спринг презрительно зарычал:
— Даже Уолтер Рэйли лучше знал все по этому поводу. Но он ошибался насчет места — так же, впрочем, как Лопес Вас и Геродот. Не в Южной Америке, не в Скифии, а здесь, в Африке! Я сделаю себе имя — громкое имя — на своем исследовании про этих женщин. Посмотрим, кто тогда посмеет презирать Джона Черити Спринга! — Он вновь почти кричал, но вряд ли кто-нибудь мог его услышать из-за рокота барабанов: — Я покажу их всем, Богом клянусь — я сделаю это! Мы захватим с собой одну, а может быть и парочку. Остальные пойдут по хорошей цене в Гаване — да что там! Подумайте о деньгах, которые могут заплатить за чернокожих женщин-телохранителей где-нибудь в Новом Орлеане! Я смогу получить по две, нет, по три тысячи долларов с головы за каждое из этих созданий!
Я не прерывал этого энтузиаста, тем более что он обладал темпераментом бешеной собаки. Капитан замолчал, но все еще не отрывал глаз от этих женщин, которые к тому времени остановились, окружив всю площадь широким кольцом. Еще два таких же отряда заняли позиции ближе к дому смерти, а за ними показалась огромная черная фигура под полосатым зонтом, при виде которой телохранительницы подняли копья, салютуя, а толпа разразилась приветственными криками. [XXI*]
Гезо, король Дагомеи, был чертовски уродлив, даже по негритянским стандартам. Он, должно быть, весил стоунов [41] двадцать — с массивным животом, свешивающимся через передник из звериных хвостов, и могучими плечами, покрытыми алой накидкой. На голове у него было нечто вроде плетеной шляпы, из-под которой виднелось лицо, способное испугать даже гориллу, — огромный приплюснутый нос, вислые щеки, маленькие желтые глаза и большие желтые клыки. Он подошел к своему трону, плюхнулся на него и начал говорить резким каркающим голосом, который разносился далеко по площади.
Сначала король вроде бы не обращал на нас внимания, хотя было заметно, что раз-другой он покосился в нашу сторону. Он поговорил со старшинами деревни, а затем еще с несколькими людьми, выдвинувшимися из толпы. Один из них, наверное, чем-то разгневал Гезо, так как он вдруг выкрикнул какой-то приказ и две амазонки, стоящие за его троном, выступили вперед, обнажили свои тесаки и не долго думая обрушили их на несчастную жертву, буквально раскромсав ее на куски. Толпа взревела, как бешеная, Гезо приподнялся над своим седалищем, а эти две гарпии невозмутимо оттащили разрубленное тело в сторону, окрасив помост из черепов свежей кровью. Когда с этим было покончено, за дело принялись рабы — им предстояло убрать с помоста остатки изуродованной плоти.
Несомненно, это представление было разыграно в нашу честь, так как король милостиво кивнул, чтобы мы подошли. Вблизи Гезо казался еще более ужасным — с его пожелтевшими глазными яблоками, которыми он яростно вращал, глядя на собеседника. Однако Спринга он встретил достаточно дружелюбно, хрипло смеясь и ведя с ним разговор через одного из своих приближенных, который хорошо говорил на береговом наречии. Некоторое время они говорили о рабах, присланных для нашего судна, а затем Гезо, пребывая в отличном расположении духа, приказал, чтобы подали стулья для его гостей. Мы уселись на краю помоста, а слуги расставляли блюда с угощениями — я ожидал, что мой желудок не перенесет их, но кушанья оказались неплохими: жаркое, фрукты, местный хлеб и достаточно крепкое пиво, напоминающее немецкое. Гезо чавкал и болтал; ошметки еды вылетали у него изо рта, когда он фыркал от смеха или разражался очередной тирадой, разговаривая со Спрингом и прихлебывая пиво из яркой фарфоровой кружки, на которой, между прочим, было написано «Подарок хорошему парню из Скарборо». Помнится, я тогда подумал, что эта кружка с веселенькой надписью должно быть трофей. Мы же пили из местных чаш, настоящих произведений искусства, металлических, с причудливым узором.
В общем, все это напоминало бы приятную пирушку, если бы не присутствие великана-людоеда, под ногами которого еще не высохла свежая человеческая кровь и густой смрад, исходящий от Дома Смерти. Еще одной особенностью были амазонки, окружавшие помост; одна из их предводительниц, в белом тюрбане, стояла неподалеку от меня, и я смог ее внимательно рассмотреть. У нее было плоское лицо, широкий нос и тонкие губы — обычные черты для этой части побережья, но зато прекрасные формы, а черное бархатное бедро, которое почти касалось меня, выглядело совсем неплохо. Спринг говорил, что амазонки спали с мужчинами лишь один раз в год, и я подумал, что для мужчины это должен быть интересный опыт, если он, конечно, выживет, чтобы рассказать о нем. Я подмигнул ей, но ее застывшее лицо не шелохнулось, зато спустя мгновение она подняла мухобойку, висящую у нее на груди, и отогнала насекомых, жужжащих над моей головой. Похоже, я ее заинтересовал, впрочем, белые или черные, дикарки или герцогини — все женщины одинаковы.
Между тем пир закончился, и Гезо кивнул Спрингу, чтобы тот придвинул свой стул поближе; они по-прежнему разговаривали через переводчика, и я слышал, как капитан предлагает купить шестерых амазонок. Это привело Гезо в сильное раздражение, но Спринг не обратил на это внимание и вновь что-то зашептал переводчику. Очевидно, новое предложение было соблазнительным — Гезо еще рычал и визжал, но с каждым разом все тише, и, наконец, Спринг повернулся ко мне.
— Покажи ему револьвер, — приказал он, и я протянул кольт.
Гезо жадно схватил его, засыпав Спринга вопросами, но через некоторое время вернул мне, а капитан сказал:
— Покажи ему, как он стреляет — дай пять выстрелов так быстро, как только сможешь. Вон туда, в сторону Дома Смерти.
Я встал, все посмотрели на меня, а Гезо все болтал, подпрыгивая на своем троне. Я навел мушку на один из черепов, составляющих стену, и выстрелил; отдача подбросила мою руку с пистолетом, но я тут же снова взвел курок и быстро выстрелил четыре раза подряд. В стене образовалось пять зияющих дыр, осколки черепов полетели во все стороны, толпа завопила, а Гезо замолотил руками о колени от восторга. Даже амазонки в изумлении прикрыли руками рты, а моя куколка в белом тюрбане и вовсе глядела на меня круглыми от изумления глазами.
Затем Спринг подозвал матроса с небольшим ящиком. Когда его открыли, то в нем оказалось пять револьверов Кольта. У Гезо при виде их просто слюнки потекли, но Спринг не торопился отдавать — у него был большой опыт общения с этим кровавым маньяком, который все визжал, тыкая руками то на пистолеты, то на меня. Они вновь зашептались, и затем Гезо выпучил свои глаза на амазонок, выбрал мою красотку и отдал ей какой-то приказ. Та и глазом не моргнула и что-то крикнула шестерым своим подругам. Они положили на землю свои копья, отстегнули тесаки и вышли вперед. Гезо обратился к ним, одна из них что-то сказала ему в ответ, по рядам остальных амазонок покатилось волнение, перерастающее в ропот. Похоже, им все это не понравилось, но Гезо поднялся и зарычал на них, пока все не успокоилось.
Мне все это также было не по вкусу — чувствовалось, что вокруг нас закипает злоба и ненависть, но Спринг как ни в чем не бывало захлопнул ящик с пистолетами, передал его Гезо и повернулся к нам.