Теперь наши преследовательницы — эти визжащие черные дьяволицы — показались на краю джунглей. И если вы верите, что всегда даже самой некрасивой из юных девушек нельзя отказать хотя бы в капельке очарования, то тут вы жестоко ошибаетесь. Подбегая к лодке, я заметил одного из наших сторожей, со стрелой, торчащей из плеча; прежде чем он успел подняться на ноги, трое амазонок оказались тут как тут, и пока двое из них удерживали его, за глотку и локти, третья аккуратно стянула с него рубашку и почти нежно вспорола бедолаге живот своим мачете. Затем я, наконец, оказался у самой лодки, а карабин — в моих руках, и я выстрелил в еще одну черную тварь, которая попыталась запрыгнуть к нам на борт. Она с криком рухнула в реку, а рядом со мной снова возник Спринг, отбросивший свое разряженное ружье и сжимающий тесак.
— Отходим! — прокричал он.
Я прыгнул в каноэ, но промахнулся и рухнул на мелководье. Спринг перелетел через меня и я почувствовал, что кто-то тащит меня наверх, — это был Комбер. Через мгновение одна из амазонок была уже возле нас. Ее копье уже нацелилось, чтобы пронзить мне грудь, и в этот момент я заметил, что это была девчонка в белом тюрбане, которая так ловко управлялась с мухобойкой. Теперь же ее зубы белели в ужасной ухмылке. Можете думать, что я верю в чудеса, но готов поклясться, что она узнала меня, потому что на доли секунды она заколебалась, отвела острие и направила его в сторону Комбера. И когда я стремглав пролетал над планширом, в голове у меня шевельнулась забавная мысль: даже черномазая красотка не может устоять перед моими кавалерийскими бакенбардами!
— Пр…лятье! — ревел Спринг. — Я потерял эту чертову девку!
И пока лодка отходила от берега, он поднял свое ружье и палил, почти рыдая от бешенства. Я взгромоздился на банку и первое, что мне бросилось в глаза, была покрытая кровью рука, вцепившаяся в борт лодки. Это был Комбер, который все еще пытался спастись, а вода вокруг него была окрашена кровью. Секунду я размышлял, стоит ли мне помочь ему или, напротив, заставить разжать пальцы, так как он задерживал движение каноэ, но тут Спринг наклонился вперед и одним мощным рывком втянул его через борт.
Мы находились на расстоянии десяти ярдов от берега, который был усеян вопящими черными женщинами, размахивающими копьями и подпрыгивающими в дикой ярости. Я не знаю, почему ни одна из них не бросилась вслед за нами в воду, — возможно, они опасались крокодилов. Мы отошли подальше, чтобы избежать их копий, но тут с берега послышался голос:
— Помогите, капитан! Капитан, не бросайте меня! Ради всего святого, капитан! Помогите!
Это был Кирк. Он лежал на мелководье, а с полдюжины этих черных ведьм вцепилось в него. Они выволокли его на берег, крича и смеясь, а нас между тем относило течением. Какой-то отважный идиот налег на рулевое весло, а Комбер, истекая кровью, словно теленок на бойне, все же закричал:
— Помогите ему, сэр! Мы должны вернуться! Мы должны спасти его!
Спринг отодвинул его в сторону и сам бросился к рулевому веслу с еще одним матросом. Несмотря на стрелы, свистящие над головой, общими усилиями им удалось отвести каноэ подальше, к мангровым зарослям на противоположном берегу реки. Теперь мы были вне досягаемости копий, а вскоре и стрелы перестали долетать до нас, хотя последняя попала-таки в руку одному из гребцов, пригвоздив ее к дереву. Спринг выдернул ее и моряк скорчился, зажимая свою рану. И тут пресвятой Джо Комбер вновь принялся за свое:
— Вернемся, сэр! Мы же не можем бросить Кирка!
— Бог мой! Да неужели? — рявкнул Спринг. — Гляньте-ка на меня, мистер. Если этот уб…док не смог убежать, это его проблемы!
Вот это по-мужски, подумал я, капитан у нас что надо, знает, что делает. Теперь даже Комбер, лицо которого было искажено болью, понимал, что ничего не выйдет: эти бестии сгрудились на берегу вокруг несчастного Кирка. Мы видели, как они со смехом срывали с него одежду, а несколько из них отошло в сторону, чтобы развести огонь. Хозяйственные девицы, что и говорить.
Кирк продолжал вопить, а мы увидели, как эта моя девчонка в белом тюрбане опустилась рядом с ним на колени, и тут его крики перешли в жуткий визг, от которого кровь застыла в жилах. Несколько амазонок приплясывали на берегу, жестами показывая нам, что она сделала с нашим товарищем. Комбер застонал и начал терять сознание, а Спринг, ругаясь, как сумасшедший, бросился заряжать ружье. Он крикнул, чтобы мы последовали его примеру, и мы дали залп, но дальше задерживаться было опасно, и вот под стоны Кирка и торжествующие крики этих черных тварей мы разобрали весла и бросились грести изо всех сил. С попутным течением мы двигались довольно быстро и я, наконец, смог успокоиться и возблагодарить свою звезду за очередное счастливое избавление. Из полудюжины наших, достигших лодки, только я один не получил ни единой царапины. Спринг был ранен мачете в левую руку, но рана была неглубокой. Остальные также получили раны средней тяжести. Но если плоть Спринга пострадала незначительно, его амбициям был нанесен куда более жестокий удар. Он проклинал Гезо, называя его вероломным псом, и ругал амазонок словами, которые смогли бы заставить покраснеть даже морского пехотинца. Однако наибольшее его возмущение, которое он выплескивал вновь и вновь, пока мы гребли вниз по течению, заключалось вот в чем: «Черт возьми, я потерял этих черных шлюх. Столько лет — и я все потерял из-за этих свиней! Даже эту, последнюю — ее прикончили! Боже мой, я же уже держал их в руках!»
Я тоже сожалел о том, что так и не успел воспользоваться моей Гебой, увенчанной белым тюрбаном, хотя и несколько другим, менее академическим способом. Но тут я подумал о Кирке и сразу понял, что все нежные чувства, которые я мог бы питать к этой черной леди, вдруг умерли. Когда я вспоминаю об этом сейчас, то не могу не сказать, что во мне разгорается прежнее пламя. Все же она была девчонкой, какую еще надо поискать.
Как только опасность счастливо миновала, ко мне опять вернулось прекрасное расположение духа. Я уже говорил, нет ничего лучше, чем уцелеть в переделке, в которой погибли твои товарищи, а наши потери были тяжелы. Пять человек погибло во время поспешного отступления из Апокото. Помимо Кинни, Кирка и одного из охранников, остававшихся у лодки, еще двое были зарезаны амазонками по пути и еще пропал юнга, намеренно оставленный Спрингом, хотя, честно сказать, это не была такая уж большая потеря. (Возможно, это даст вам некоторое понятие о том, что за люди составляют команду работорговцев с африканского побережья, если я скажу вам, что никто и слова не сказал против этого решения капитана — так или иначе, никто не любил эту маленькую дрянь).
Что касается остальных, то похоже было, что Комбер уже не жилец. Моя девчушка так ловко ударила его копьем под ребра, что рана напоминала палубный люк. Хирург Мэрфи, когда пришел в себя, объявил, что ничем не может помочь, разве что обмыть и перевязать рану, что он и сделал. «Но что там творится внутри, — заметил он при этом, — я сказать не могу». Так что полумертвого Комбера положили в койку, а миссис Спринг принялась ухаживать за ним.