Фотография Ковалева вместе с его словесным портретом еще утром была разослана во все линейные подразделения МВД. Дежурные наряды милиции, заступающие на службу, получили указание на задержание особо опасного преступника. По городу был введен в действие план разыскных мероприятий «Кольцо». Но Чернышов знал, насколько трудно в одиннадцатимиллионном городе найти человека. Ему были известны случаи, когда объявленных во всесоюзный розыск людей искали годами, причем совершенно безрезультатно. В итоге за целый день размышлений у Чернышова так и не появилось ни одной продуктивной идеи.
Вечером к Чернышову домой зашли Муромцев с Ветровым. Они появились как раз в тот момент, когда Павел спорил с дочерью, как лучше лечить рану. Ксения приготовила какой-то травяной отвар и настойчиво заставляла отца его выпить. Чернышов не соглашался, так как считал, что лечить рану нужно наружными средствами. Заметив вошедших в комнату Муромцева и Ветрова и не желая, чтобы они стали свидетелями затянувшегося спора, Чернышов быстро выпил приготовленный Ксенией напиток.
– Так-то лучше, – заметила дочь. Она поздоровалась с гостями и, обращаясь к отцу, добавила: – Когда начнешь размышлять, советую не морщить лоб.
Одарив гостей взглядом, которым заботливый врач предупреждает посетителей, чтобы те особенно не докучали больному, Ксения вышла из комнаты.
– Да, Павел Андреевич, строгая у вас дочь, – не удержался Ветров, когда мужчины остались наедине.
– Не то слово, – усмехнулся Чернышов.
Олег Муромцев тем временем положил на тумбочку пакет с апельсинами.
– Витамины, Павел Андреевич, – объяснил он. – Очень полезно для выздоровления.
– Вы меня еще больным назовите, – обиделся Чернышов. – С этой царапиной только умываться неудобно, а в остальном я в полном порядке.
– Действительно, Павел Андреевич. Вот если бы Ковалев до горла дотянулся, то бриться вам было бы проблематично, а так – пустяки, – сказал Ветров, подыскивая место, где можно присесть.
– Это точно, – усмехнулся в ответ Чернышов.
В его группе было не принято жалеть друг друга. Раненого товарища друзья старались поддержать шуткой, пусть даже такой черной, какую отпустил сейчас Ветров.
После общей болтовни разговор все равно должен был зайти о работе. Это понимали и Ветров с Муромцевым, и сам Чернышов. Полковник не выдержал первым.
– Как прошел обыск в квартире Ковалева? Нашли что-нибудь? – спросил он.
– Нашли тайник, а в нем пятнадцать тысяч баксов и новейший пистолет «пернач», из последних отечественных разработок, – ответил Олег Муромцев. – В нашей лаборатории пистолет отстреляли, но он оказался совершенно чистым. Ни по одному из числящихся за боевиками Ковалева эпизодов он не проходил.
– Еще бы! – заметил Ветров. – Ребята используют оружие помощнее.
– Так, значит, и здесь тупик, – заметил Чернышов.
– Есть еще кое-что, Павел Андреевич, – сказал Муромцев. – Скорее новая загадка, чем разгадка. Мы проверили звонки с мобильного телефона Ковалева, номер сообщила Марина Лямина. Так вот, оказывается, Ковалев в этом месяце дважды звонил в иранское посольство. Одиннадцатого и тринадцатого сентября.
– В день захвата взрывчатки и в день убийства Тумского, – задумчиво произнес Чернышов. – Занятные совпадения. А еще были какие-нибудь интересные звонки?
– Звонок в Астрахань пятнадцатого сентября. Кстати, это последний звонок с трубки Ковалева, – уточнил Муромцев.
– Вы выяснили, что это за телефон?
– Такой же мобильный телефон, как и у Ковалева, причем приобретенный в Москве.
– Очень интересно, – заметил Чернышов. – И что вы об этом думаете?
Артем Ветров в ответ лишь пожал плечами, а Муромцев задумчиво сказал:
– Помните, Павел Андреевич, я вам рассказывал о дубинке, которой был убит журналист Денисов, ну, что такие дубинки стоят на вооружении иранского спецназа.
– Ну ты, Олег, по-моему, совсем, – перебил Ветров и многозначительно покрутил у виска раскрытой ладонью. – Ковалев – агент иранской разведки! Это ж надо такое придумать.
– Я просто хочу сказать, что в этом деле уже встречался иранский след, – обиженно заметил Олег.
– М-да, – произнес Чернышов, причем было совершенно непонятно, поддерживает он версию Муромцева или отвергает.
– Короче, Ковалева искать надо, – заключил Ветров, – и уже через него выходить и на взрывчатку, и на боевиков.
– И где ты его собираешься искать? – тут же откликнулся Муромцев.
– Я надеюсь, это нам Павел Андреевич подскажет, – ответил Ветров. – У него теперь с Ковалевым личные счеты, можно сказать, кровная месть, – добавил Артем и постучал себя по лбу указательным пальцем. – Как думаете, Павел Андреевич, где сейчас Ковалев?
Вопрос Ветрова заставил Чернышова надолго задуматься. В комнате повисла гнетущая тишина, и через несколько минут Ветров и Муромцев почувствовали себя неуютно. Перехватив взгляд Артема, Олег Муромцев незаметно кивнул в сторону двери. Артем тут же поднялся с кресла.
– Павел Андреевич, мы, пожалуй, пойдем, – бодро сказал он. – А то я боюсь, влетит нам от Ксении за то, что мы вас слишком долго напрягаем.
Друзья направились к выходу, но посередине комнаты Ветров неожиданно остановился и, обернувшись к Чернышову, сказал:
– Кстати, Павел Андреевич, чуть не забыл. Вам же Марина привет передавала вместе с сердечными пожеланиями скорейшего выздоровления. Помяните мое слово, Павел Андреевич, она на вас глаз положила, – добавил он с озорной улыбкой и погрозил начальнику пальцем.
– Иди уж, раз пошел! – ответил Чернышов и махнул в сторону Артема рукой. – Мне еще только объяснений с женой не хватало.
Как только Муромцев с Ветровым ушли, в комнату заглянула Ксения.
– Па, я, конечно, не подслушивала, но что это за Марина, которая на тебя глаз положила? – ехидно улыбаясь, спросила она.
– Что ты еще слышала? – ледяным голосом спросил Чернышов.
– Па, клянусь, больше ничего. Я же говорю, случайно услышала, когда мимо проходила.
– Ксения, послушай. Мы ведем служебные разговоры. Понимаешь, служебные. Если ты случайно что-то услышала, то должна немедленно все забыть. Любое произнесенное тобой слово из того, что ты здесь услышала, в первую очередь коснется твоей и маминой безопасности. И ты, и мама – мое самое уязвимое место. Я не переживу, если с вами что-то случится. Ты поняла меня?
Дочь испуганно кивнула.
– Так о чем ты собиралась меня спросить?
– Папа, можно мне один апельсин? – быстро нашлась Ксения.
– Конечно. – Павел Чернышов протянул дочери пакет. – Пойди и маму угости, а остальные апельсины лучше убрать в холодильник.
– А если я захочу съесть два? – Ксения уже опять весело улыбалась.