Танцы закончились за полночь, однако накануне вычистили и наполнили свежей водой бассейн, и большинство танцоров направились прямиком туда. Джефф с Ровеной не стали исключением. Бассейн освещался прожекторами и так и манил окунуться в прозрачную зеленоватую воду. За ним маячил ярко освещенный бар. За столиками вокруг воды сидели уже подвыпившие полуночники. Их смех, звяканье стаканов и кусочков льда смешивались с веселым плеском внизу, а подо всем этим слышался ровный шум корабельной машины, неспешно ведущей «Океанию» вдоль северного берега Сицилии к Сардинии и Балеарским островам.
Откуда ни возьмись рядом очутилась Луиза, хрупкая и похожая на эльфа в своем изумрудно-зеленом купальнике. Джефф так и присвистнул:
— Вот это скорость! Минуту назад была еще в бальном платье!
Махнув рукой в сторону раздевалки, Луиза задорно улыбнулась:
— Я там переоделась. Я еще вчера оставила там купальник. Джефф, пойдем купаться. Рой тоже идет.
Джефф покачал головой:
— Слишком хлопотно. Когда еще я вылезу из этого смокинга? Да и Ровена не сможет купаться до завтра. Или уже до сегодня? — Взглянув на часы, он улыбнулся и шутливо шлепнул Луизу пониже спины. — Иди-ка и побултыхайся сама.
Луиза упорхнула, нырнув в воду, как шустрая зеленая рыбка. Перегнувшись через поручни, Ровена с Джеффом несколько минут понаблюдали, как она лихо плавает и ныряет, а потом Джефф взял Ровену под руку и предложил:
— Слушай, давай пойдем на шлюпочную палубу.
Ровена задумалась. Странно, но с Джеффом идти туда страшно не хотелось. На шлюпочной палубе, темной и пустынной в эти часы, назначали свидания влюбленные; то было место, где достигали своей бурной кульминации корабельные романы.
Так не подходящее ли это место для нее и Джеффа — влюбленных, помолвленных, без пяти минут мужа и жены? И тем не менее она пристыженно промямлила:
— Джефф, уже поздно. День был такой длинный. Я устала. Ты не обидишься, если мы… если я пойду к себе?
Как все же тяжело выносить его укоризненный взгляд! Как она ненавидит обижать его! Но его объятия, его поцелуи… Это выше ее скромных сил. Противно, аж до тошноты. Какая же она дура, что согласилась на их помолвку!
— Хорошо, я провожу тебя до лифта, а потом вернусь, пропущу еще стаканчик, — сказал Джефф. Его голос прозвучал резко, и попытка казаться безразличным не удалась.
Они отошли от бассейна и направились к трапу. В этот же момент мимо прошла и свернула за угол, к лестнице, ведущей на шлюпочную палубу, какая-то пара. Девушка несла на руке легкую шерстяную накидку. Она зацепилась за перила и упала. Мужчина, подняв ее и накинув спутнице на плечи, заботливо сказал:
— Держи крепче, наверху она тебе понадобится.
Это были Блейк и Хелен. Джеффа и Ровену они не заметили и скрылись из виду прежде, чем наша пара успела выйти на освещенное место.
Не сознавая, что делает, Ровена вдруг резко остановилась. Где-то в самой глубине ее существа нарастал комок нестерпимой боли. Пытаясь смягчить ее, девушка крепко прижала руки к груди. Несколько минут назад шлюпочная палуба казалась ей слишком романтичной, чтобы идти туда с Джеффом, а для Блейка, выходит, она идеальна, лучшего места и не придумаешь. Там, под открытым небом, усыпанным миллионом звезд, он будет держать Хелен в своих объятиях, целовать ее и любить.
И снова наступило воскресенье — последнее воскресенье на море. Утром в Большом зале служили службу, и многие решили ее отстоять, а потом до вечера отдыхали, купаясь или загорая на солнце. Самые энергичные, кого не пугала изнуряющая средиземноморская жара, играли на спортивной палубе в подвижные игры. С подносами, полными прохладительных напитков, сновали туда-сюда накрахмаленные до хруста белоснежные официанты. Магазины осаждали озабоченные толпы покупателей, рыщущие в поисках всевозможных безделушек, чтобы украсить ими костюмы для предстоящего завтра вечером бала-маскарада.
— А ты пойдешь в костюме? — спросила Ровену Луиза.
Ровена безразлично кивнула. Она плохо спала. Всю ночь она пролежала с открытыми глазами, размышляя, как сказать Джеффу о своих истинных чувствах, и была усталой и подавленной.
— Да, наверное. У меня есть один. Не очень вычурный или оригинальный, но вполне сойдет. Костюм мадьярки. А у тебя?
— А у меня нет костюма, — погрустнела Луиза. — И я не могу ничего придумать. Скорее всего, — дернула она плечами, — я надену обыкновенное вечернее платье.
Что-то в ее голосе заставило Ровену встрепенуться и поднять глаза.
— Нет, ни в коем случае. — Неимоверным усилием воли она отвлеклась от собственных насущных проблем и переключилась на Луизу. — Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. Что-нибудь, что подчеркнет твое мальчишеское очарование, — уже веселее улыбнулась она.
Луиза же, наоборот, нахмурилась:
— Что ты хочешь сказать? Какое еще мальчишеское очарование?
И Ровене пришлось окончательно позабыть о своих делах и бедах.
— Понимаешь, ты настолько миниатюрная и хрупкая — не такая, как все. Тебе нельзя носить громоздкие, вычурные и слишком нарядные вещи. — Ровена широко улыбнулась, чтобы бедняжка не подумала, что ее снова критикуют. — В принципе они мало кому идут, но тебе — в последнюю очередь. Это не твой стиль.
— Думаешь, я одеваюсь слишком вычурно? — печально спросила Луиза.
— По-моему… — Ровена задумалась, — склонность у тебя есть. — И тут же добавила: — Одежда у тебя красивая, правда, не всегда тебе идет. Она или очень мудреная, или старит тебя, или пошла бы кому-то повыше. А в том, что тебе идет, ты просто куколка.
— Какая же я куколка? — сердито буркнула Луиза. — Я самая обыкновенная простушка.
Ровена еле сдержала недовольный вздох. Ну почему именно сейчас, когда у нее нет ни сил, ни желания помогать Луизе, та пристает со своими вопросами? И подвести ее никак нельзя. А собственные трудности опять придется отодвинуть на второй план.
— Ты не простушка. Простушек вообще не бывает, особенно в наше время. — Ровена тщательно подбирала каждое слово. — Просто ты должна подчеркнуть то, что кажется тебе недостатком. Вот у тебя неправильные, мелкие черты лица, кожа смуглая, ты невысокая и худая. Но, с другой стороны, — это и твои плюсы, они делают тебя тем, кто ты есть. — Она снова улыбнулась. — Уверена, когда ты смотришься в зеркало, то представляешь себя высокой блондинкой или величавой, умудренной опытом женщиной, а потом идешь в магазин и, исходя из этого, покупаешь себе вещи, а они тебя портят. Тебе не надо быть кем-то другим. Ты и сама по-своему хороша.
— Да? Ну, не знаю, — чуть не расплакалась Луиза, и Ровене пришлось срочно исправлять ситуацию.
— Да. В тебе даже есть что-то от Лесли Кэрон и Джуди Гарленд, а еще от Дороти Тьютин и, пожалуй, Одри Хэпберн.
Луиза так и раскрыла рот: