– Хватайте пожитки и добро пожаловать в апартаменты! Располагайтесь, гости дорогие, каждый по своему разумению – комнат на всех хватит! Приводите себя в порядок, через час… – его взгляд вновь упал на журналистку, он осекся и тут же продолжил: – Нет, через два, собираемся в банкетном зале на первом этаже. А пока, – дракон обратился к начальнику экспедиции, – если уважаемый Матео не возражает, я взгляну на шкатулку.
Все приглашенные быстро разобрали каждый свою поклажу. Не нужно быть выдающимся физиономистом, чтобы прочитать по лицам Брюса и Пат, что творилось у них на душе. Девушку и гнома буквально распирало от вопросов, но в присутствии грозного старикана они то ли постеснялись, а может быть, побоялись обрушить весь этот шквал на наши головы. Матео с минуту покопался в недрах своего заплечного мешка, извлек оттуда металлический сундучок собственной работы с артефактом внутри и бережно передал в руки хозяина. Через пару минут экспедиция неплотно сбитой кучей топала вслед за долговязой фигурой Громыхалы-Громовержца к воротам особняка.
Пройдя с десяток шагов, я обернулся и увидел, что огр вовсе не собирается вместе со всеми принять предложение гостеприимного хозяина. Он стоял и молча, приложив ладонь к своему покатому лбу, чтобы лучи солнца не слепили глаза, провожал удаляющуюся группу печальным взглядом.
– Трол, ты чего остановился? – спросил я.
– Все, Корша, моя нада итить пряма сейчас. Дождь скора, река разливаться, Айра Чакха не будет проход.
Наш разговор привлек внимание ушедших вперед членов экспедиции, а также хозяина здешних мест. Громыхала обиженно поинтересовался: отчего это огр пренебрегает его гостеприимством? Однако, выслушав из уст самого огра романтическую историю о его, Трола, матримониальных планах, коварстве Угрюк-Хая, пожелавшего заграбастать прекрасную Курухуль в качестве третьей жены, размяк душой и тут же предложил аборигену поспособствовать его доставке в любую точку Ариманова нагорья.
Нужно отдать должное сообразительности нашего проводника. Он по достоинству оценил предложение чародея и не стал корчить из себя неутомимого поборника пеших прогулок под открытым небом. Трол пожелал немедленно оказаться в лагере старателей.
– Моя нада видеть сестричка Варвара. Приглашать на свадьба.
После нескольких уточняющих вопросов, в какой стороне и на каком удалении находится лагерь старателей, Громыхала удовлетворенно хмыкнул, пошептал что-то себе под нос и кончиком посоха начертал прямо перед собой арочный портал высотой три метра и шириной около двух. Сразу после того, как маг отвел свое импровизированное стило, врата вспыхнули бирюзовым светом, и за мерцающей вуалью портального перехода мы увидели коттеджи поселка старателей. Мне даже показалось, что в одном из окошек мелькнуло знакомое лицо Веры-Варвары.
Несмотря на то что процедура прощания с проводником уже состоялась вчера вечером во время празднования окончательной победы над эльфами, каждый из членов экспедиции посчитал своим долгом заключить огра в свои объятия и сказать на дорожку доброе напутственное слово, что называется, от всей души. В результате затянувшейся церемонии Патриция едва не рыдала, Фарик тайком смахивал что-то с глаз тыльной стороной ладони, оба гнома помрачнели, словно офирское небо перед грозой. Не думаю, что сам я выглядел намного лучше, лишь Злыдень радостно скакал вокруг дикаря, оглашая окрестности громким лаем, да Громыхала взирал на все происходящее с завидным спокойствием. Трол, выпучив глаза, недоуменно крутил головой, не зная, что предпринять, чтобы хоть как-то утешить разволновавшихся товарищей. Огру ничего лучше не пришло в голову, как обратиться к девушке со следующими словами:
– Зачем плакать Патриса? Моя живая, здоровая. Трол всегда рада видеть друзья…
Мне показалось, что наш зеленокожий друг хотел еще что-то добавить, но поперхнулся, будто наглотался пыли, махнул рукой и, зажав дубину под мышкой, бросился головой вперед в зеленоватую синь субпространственного тоннельного перехода.
Как только Трол пересек переливчатую вуаль врат, портал за его спиной превратился в яркую вертикальную полоску наподобие свернутого телевизионного изображения на экране кинескопа. Через пару секунд полоска побледнела и растаяла в воздухе.
Мало того что за считаные мгновения дракон-чародей или, если будет кому-то угодно, Громыхала-Громовержец при помощи магии слепил вполне комфортабельное жилье, он напичкал его по самую крышу различными заклинаниями, чтобы самый привередливый гость мог чувствовать себя здесь, будто в своем собственном доме. Не знаю, как все происходило у коллег, но едва моя нога ступила на порог отведенных мне апартаментов, расположенных в правом крыле второго этажа, тут же дотошная магомеханика здания, поковырявшись в моих мозгах, извлекла оттуда наиболее приемлемый вариант дома-мечты. Удовлетворенно чмокнув, она совершила мгновенную трансформацию внутренней планировки и убранства помещения на глазах ошарашенного гостя. Так я очутился в гостиной приличных размеров, обставленной антикварной мебелью эпохи Заката Декаданса. Стены помещения были задрапированы золотистым халифатским шелком и увешаны полотнами классиков вперемешку с мазней современных поп-модернистов и абстракционистов.
От подобного сочетания живописных полотен меня аж перекосило – не то чтобы я недолюбливал какое-либо из этих направлений, наоборот, каждое из них мне нравилось по-своему. Однако любой ценитель живописи со мной согласится в том, что ранний Гюэ очень плохо выглядит рядом с поздним Вандергаафом, а экспрессивный Фарель и мрачный Шен вообще ни с кем, кроме самих себя, не сочетаются. Пришлось мне самому тут же по ходу дела исправлять издержки производства «умного» дома, благо для этого не было необходимости совершать никаких телодвижений, лишь вообразить со всеми возможными подробностями, как все должно выглядеть, и нате вам готовый результат. После недолгих манипуляций бестолковое нагромождение живописи на стенах было заменено пятью весьма удачными, на мой взгляд, копиями полотен из цикла «Создание Земли» кисти бессмертного Альматэля и парочкой воздушных акварелей Курчи.
Остальные детали интерьера гостиной мне вполне пришлись по душе. Плазменная панель видеоплеера в половину стены и музыкальный центр выглядели вполне стильно, несмотря на то, что меню местной «электроники» предлагало лишь то, что я когда-либо уже имел счастье видеть или слышать. Без всякого сомнения, музыка и фильмы были извлечены домом из моего подсознания, поскольку общеизвестно, что, увидев или услышав что-нибудь однажды, мозг всякого разумного существа архивирует информацию и надежно хранит ее всю оставшуюся жизнь.
Даже пылающий камин не был лишним в гостиной, ибо температура в помещении не превышала восемнадцати градусов, а высокие стрельчатые окна, выходящие в заснеженный сад, создавали убедительную иллюзию того, что на дворе самый настоящий зимний полдень Средненордландской полосы. Я подошел к окну и, нажав на ручку запорного механизма, распахнул его. Морозный воздух густыми седыми клубами тут же не преминул ворваться внутрь. Вдохнув носом леденящую зимнюю свежесть, я наконец-то осознал, что за окном вовсе не дешевая имитация из ваты и слюдяных блесток, а самая настоящая зима с самыми настоящими сугробами и самым настоящим трескучим морозом градусов эдак под двадцать пять – тридцать. Постояв несколько минут у раскрытого окна и надышавшись вволю одуряющими запахами зимы, я не без сожаления прикрыл створки – не то чтобы успел замерзнуть, больше из опасения подхватить какую-нибудь коварную простуду и подвести товарищей.