— Да заткнитесь вы! — Я чуть не плакала. — Он умирает! Проклятие уже начало действовать! А я не знаю, что делать! — Нет, все же заплакала, и слезы упали на сереющее лицо дроу. — Юр… — позвала я. — Юрао, ну что же ты!
Слезы текли не переставая, а я… я вспоминала все заклятия противодействия, которые переписала из книги Тесме. И как озарение — четвертое из них очень напоминало то самое прочитанное мною двенадцатое, но в нем имелись изменения в седьмом и четвертом энергетическом потоках.
— Все будет хорошо, — заверила я партнера и, вновь обняв его лицо ладонями, начала стремительно шептать слова и формулы, вплетая если не силы, то душу точно.
Эллохар снова остановился надо мной, и я услышала тихое:
— Дэя, в себя приди!
Махнула ему рукой, чтобы отстал, и продолжила. И едва не сбилась, и с трудом сквозь слезы разглядела, как уходит с лица партнера эта серая бледность, как открываются золотые удивленные глаза, а потом Юрао хрипло завопил:
— Дэя, беги… он сзади… он… — и осекся, осознав, что никого уже нет.
Накрыв его рот рукой, решительно договорила заклинание противодействия и поняла, что сама уже не встану — слабость убийственная. Я выложилась вся, без остатка.
— Дэя! — Юрао сел, изумленно глядя на меня. — Дэя, что произошло?
А я вытерла слезы, жалко улыбнулась ему и попыталась пошутить:
— По его замыслу я тебя сожрать должна была.
— Это как? — не понял дроу.
— Проклятие «Неутолимый голод», — слабеющим голосом ответила я, — и плюс этот самый катализатор, чтобы проклятие отсроченного действия вступило в силу немедленно… Изощренный способ убрать одного не в меру любопытного дроу, да?
Юрао посерел снова.
Устало улыбнувшись, я вытерла оставшиеся слезы и осмотрела помещение, в которое нас приволок магистр Эллохар, продолжающий стоять рядом. Он-то стоял рядом, а вот чуть дальше располагался стол, за которым обнаружились четыре неизвестных магистра в придворной одежде, семь гоблинов, также в одежде, подчеркивающей их высокий статус, и уже знакомый мне наследник империи гоблинов!
И до меня дошло, почему медлил Эллохар, — дворцовые стены гасят магию, магистр не сразу ощутил мой вызов…
— А-а-а, — стараюсь не смотреть на магистра Смерти, который, вот точно знаю, сейчас ехидно улыбается, — почему вы… сами не явились?
— В панталончиках? — ехидно поинтересовался Эллохар.
Я покраснела.
— Настолько понравилось? — продолжали потешаться надо мной.
Молча протянула руку, Эллохар помог встать. Шатало меня ощутимо.
— Лорды, — разбирательства с присутствующими магистр Искусства Смерти решил взять на себя, — прошу прощения, но адепты… Эх, сами понимаете, все мы когда-то были адептами. Прошу нас извинить, я доставлю молодежь в школу и мгновенно вернусь.
И тут заговорил наследник гоблинской империи:
— Лорд Эллохар, а разве вот эта адепточка она из… ваших?
Магистр Смерти повернулся ко мне, насмешливо вздернул бровь и полюбопытствовал:
— Риате, мы обзавелись международными знакомствами, да? — и издевательски протянул: — А ты далеко пойдешь…
Поднялся с пола и Юрао, встал, аккуратно оттеснил меня от лорда Эллохара и так, словно невзначай, сказал:
— Ну, мы ушли, да?
— Нет, вы останетесь, — продолжал издеваться магистр.
— Да, знаете ли, нам штаны протирать некогда, дел невпроворот, — не отстал от него Юрао.
— Ага, сдохнуть там повторно — достойное занятие, офицер Найтес, — съязвил Эллохар.
— А то! Мы, Ночные стражи, знаем толк в героической смерти, — ничуть не смутился мой партнер.
Вспыхнуло синее пламя.
Когда оно угасло, мы оказались в странном круглом помещении под облаками, и директор школы Искусства Смерти вернулся к прерванному разговору:
— Это я заметил, что толк в героической смерти вы знаете, Найтес. Красиво у вас получилось — смерть в объятиях возлюбленной… сплошная романтика, — несмотря на улыбку, взгляд у лорда Эллохара какой-то неприятный встал, страшный и пустой.
— «Возлюбленной»?! — издеваясь, протянул Юрао. — Нет, магистр, притащить любимую женщину на место преступления — на это только вы, поклонники Смерти, способны, а мы с партнером расследование вели.
— Да неужели? — директор Школы Искусства Смерти обошел дроу и, пристально глядя на меня, задал вопрос: — С первого раза ты не понимаешь, да, Риате?!
Сказать по правде, лорда Эллохара я боялась. Очень. Потому что, несмотря на улыбки, подчеркнуто веселый нрав и любовь к ехидству, в нем было что-то не просто страшное, как в лорде Тьере, а по-настоящему жуткое! И судя по взгляду, директор Школы Искусства Смерти, что-то крайне жуткое сейчас собирался сделать со мной.
Сглотнув, я попыталась заговорить:
— Понимаете…
— Понимаю, — оборвал меня магистр. — Не визжи только, пожалуйста.
Последнее, что я запомнила, это как Юрао бросился ко мне, но на его пути, откуда ни возьмись, возникли два адепта Смерти и… дроу не успел ничего сделать.
Зато успела перепуганная я, в ужасе глядя на светящуюся ладонь, которую лорд Эллохар протянул к моей голове.
— Тэека акахаа аэт гмесеа! — выпалила на одном дыхании.
И длань магистра угасла, а сам он округлившимися глазами взбешенно посмотрел на меня и только выдохнул:
— Ну, Риате!
— Простите, пожалуйста, — простонала я, глядя на белеющего лорда, только что одаренного мною острым приступом ревматизма.
— Ну, Риате! — прошипел он.
И стоило пошевелиться, как заскрипели все суставы магистра.
— Простите, — мне так стыдно было. — Я же испугалась… а вы руку ко мне тяните, а она светится…
— Да? — взревел лорд Эллохар.
— Да, — пролепетала я. — Вы страшный… А еще эта «Рука Смерти»…
— Зззараза! — прошипел директор, пытаясь разогнуться.
— Ну простите! — голос срывался.
— Ага, ты меня еще целовать начни, — с глухим стоном произнес застывший все в том же положении, в смысле — с протянутой рукой лорд Эллохар, — а мне потом Тьер апокалипсис устроит… Бездна, как же это снимается?! Лет двадцать не сталкивался… Какое же там заклинание противодействия то?!
И тут подошел один из адептов, вампир, что-то прошептал магистру. Я не слышала что, но директор школы Искусства Смерти почти сразу повторил, выпрямился, выдохнул с облегчением, а затем мрачно взглянул на вампира, облаченного в черную форму адепта, и хмуро произнес:
— Так, значит, лекцию леди Авнис по орудиям пыток ты сорвал, да?
Вампир явно пожалел о своей доброте. А под взглядом магистра и вовсе отступил и… за меня спрятался.