— Уф! — заметил Люк, поворачиваясь вдруг у меня в руках.
— Согласен, — сказал я. — Но не двигайся, ладно? Мы того и гляди расшибёмся…
— И сгорим, — заявил он, поворачивая голову вверх, чтобы посмотреть на сражающихся чудовищ, а затем вниз, когда сообразил, что мы тоже падаем.
— Что за странный путь ты избрал?
— Плохой путь, — согласился я, затем меня осенило: именно так оно и есть.
Отверстие теперь стало ещё больше, так как ещё приблизилось, а скорость замедлилась, что даст возможность сносно приземлиться. Заклинание, названное мною «Оплеуха Великана», вероятно, замедлит нас до полной остановки или даже может вознести обратно. Лучше получить несколько синяков, чем в данный момент стать препятствием на пути борющихся чудовищ.
И впрямь, плохой путь. Я думал о словах Рэндома, когда мы под безумным углом прошли сквозь отверстие, ударились оземь и покатились.
Спуск наш закончился в пещере, неподалёку от входа в неё. Направо и налево шли туннели. Вход в пещеру оказался за моей спиной. Один быстрый взгляд показал, что он ведёт в солнечную и зелёную долину, плохо сейчас видимую. Люк неподвижно растянулся рядом со мной. Я сразу поднялся на ноги и схватил его под мышки. И поволок, отступая от тёмного отверстия, из которого мы недавно появились. Звуки схватки чудовищ раздавались теперь очень недалеко.
Хорошо, что Люк снова оказался без сознания. Если моя догадка верна, его состояние достаточно плохое для любого эмберита. Но для эмберита с колдовскими способностями оно представляет собой крайне опасную разновидность магического сна, которого я никогда ранее не встречал. И совсем не знал, как именно следует с ним обращаться.
Я поволок его к туннелю справа, так как он был уже других и, теоретически, защищаться в нём будет легче. Не успели мы укрыться за поворотом, как два зверя вывалились сквозь отверстие, терзая и разрывая друг друга. Они катались по полу пещеры, щёлкали когтями, издавали шипение и свист при особенно удачных ударах. Казалось, они совершенно забыли про нас, и я воспользовался этим и продолжил отступление по туннелю, пока основательно не углубился.
Я мог только считать, что догадка Рэндома верна. В конце концов, он ведь музыкант и играл во всех Отражениях. К тому же, сам я ничего лучшего предложить не мог.
Я вызвал Знак Логруса. Когда я добился его чёткости и зацепил им свои руки, то мог бы применить для удара по дерущимся зверям. Но они не обращали на меня ни малейшего внимания, а я не желал привлекать их взгляды. К тому же я не был уверен, что удар, эквивалентный удару брусом два на четыре дюйма толщиной, сильно подействует на них. Кроме того, заказ мой был готов, а пользоваться им надлежало сейчас.
Поэтому я протянул руку к Логрусу.
Потребовалось бесконечно долгое время. Пришлось пройти крайне широкий район Отражений, прежде чем я нашёл то, что искал. Затем мне пришлось проделать это вновь. И ещё раз. Вещей требовалось много, и все они находились неблизко.
В то же время сражавшиеся звери не показывали ни малейших признаков ослабления, их когти высекали искры из стен пещеры. Они поранили друг друга в бессчётных количествах мест и тела их покрывала тёмная кровь. К тому же очнулся Люк, приподнялся и заворожённо уставился на схватку. Я не мог сказать, сколь долго она будет приковывать к себе его внимание. Мне теперь важно, чтобы он пребывал в сознании, и я только радовался, что он не начал думать о других делах.
Я, кстати, болел за Бармаглота. Тот был просто скверным зверем и не обязательно нацеливался на меня, когда его отвлекло появление в баре Ангела. А Огненный Ангел играл совершенно иную роль. Огненному Ангелу совсем не полагалось находиться на таком удалении от Хаоса, если только его не послали. Их дьявольски трудно изловить, ещё труднее обучить и опасно укрощать. Поэтому они подразумевают немалые расходы и риск. Никто не тратит сил на Огненного Ангела за здорово живёшь. Главная цель их жизни
— убивать, и, насколько я знал, никто и никогда не применял их в качестве слуг, кроме как при Дворах Хаоса. Они обладают огромным количеством чувств, некоторые из этих чувств явно паранормальны, и могут использоваться в качестве гончих, преследующих дичь по Отражениям — уж это я знал. Перемещающегося по Отражениям можно выследить, а Огненные Ангелы, кажется, способны взять очень холодный след, коль скоро в них впечатана неповторимая личность жертвы. Так вот, я попал по Козырю в тот сумасшедший бар и не знал, могут ли они проникнуть вслед. Но мне приходила мысль, что тот, кто обнаружил меня, переправил эту тварь поближе и выпустил сделать своё дело. Чьих бы рук это дело ни было, здесь всё равно заметный след Хаоса. Отсюда и быстрое превращение в болельщика Бармаглота.
— Что происходит? — внезапно спросил меня Люк и стены пещеры на мгновение растаяли, а я услышал слабый музыкальный аккорд.
— Сложно объяснять, — отозвался я. — Слушай, тебе пришло время принять лекарство.
Я высыпал на ладонь пригоршню только что принесённых мною таблеток витамина Б-12 и открыл бутылку воды, тоже только что вызванную мною из Отражения.
— Что за лекарства? — спросил он, когда я передал таблетки ему.
— Предписанное врачом, — ответил я. — Быстрее подставляй рот, оно поставит тебя на ноги.
— Ну ладно.
Он кинул таблетки в рот и запил одним большим глотком.
— Теперь вот эти.
Я открыл бутылочку «Торазина». Каждая таблетка была в 200 миллиграммов и я не знал, сколько ему дать, поэтому решил дать три. Дал ему также триптофана и немного фенилаламина.
Он уставился на пилюли. Стены снова растаяли и вернулась музыка. Мимо нас проплыло облачко голубого дыма. Внезапно в поле зрения появился бар, недавно покинутый нами. Перевёрнутые столы поставили на место. Шалтай все ещё качался, фреска продолжалась.
— Это клуб! — воскликнул Люк. — Нам следует отправиться обратно. Похоже, вечеринка только-только разгулялась.
— Сперва прими лекарство.
— Для чего оно?
— Ты подцепил какую-то дрянь. Лекарство может вывести её.
— Я чувствую себя неплохо. Почти отлично.
— Прими его!
— Ладно, ладно!
Он заглотил все одним махом.
Бармаглот и Огненный Ангел теперь просто таяли, и мой жест в сторону стойки, задевший её, встретил некоторое сопротивление, хотя эта штука не стала совсем твёрдой. Затем я внезапно заметил Кота, который, благодаря своей материализации, казался сейчас наиболее реальным, чем все остальное.
— Вы появляетесь или исчезаете? — спросил он.
Люк начал подниматься. Свет разгорелся, хотя стал рассеянным.
— Эй, Люк, взгляни-ка, — показал я.
— Что? — спросил он, поворачивая голову.
Я снова врезал ему в челюсть.
Когда он рухнул, бар начал таять. Стены пещеры снова обрели чёткость. Я услышал голос Кота.