— Я не знаю, — сказал он.
— Но к чему Чёрное Наблюдение… для каждого из нас?
— Ты ушёл в Отражение в прекрасный университет, — сказал он, — и ты обитал при Дворе Эмбера, который я полагаю высшей школой. Следовательно, я прошу тебя подумать. Конечно, разум, столь хорошо отточенный…
— Я сознаю — Чёрное Наблюдение значит, что мы встретились с некоей опасностью…
— Конечно….
— Но её сущность исключает меня. Если не…
— Да.
— Её следует связать со смертью Савалла. Так что она — некое политическое урегулирование. Но меня здесь не было. Я не знаю, какие из дел особенно горячи.
Он продемонстрировал мне ряд за рядом изношенные, но все ещё гладкие клыки.
— Пощупай дело о наследовании, — сказал он.
— О'кей. Допустим, Пути Всевидящих предлагают одного возможного наследника, Прерывающих — другого, Рассекающих — третьего. Допустим, в этом вопросе мы сидим друг у друга в глотке. Допустим, я вернулся в разгар вендетты. Так что, кто бы ни отдавал сейчас приказы, он поместил нас под наблюдение, чтобы оградить от сложностей. Я это высоко ценю.
— Тепло, — сказал он, — но все зашло гораздо дальше.
Я покачал головой.
— Я сдаюсь.
Откуда-то донёсся завывающий звук.
— Подумай об этом, — отозвался Сухэй, — а пока я приглашаю тебя погостить.
Он поднялся и шагнул в бассейн, исчезая. Я прикончил остатки пива.
Лишь мгновением позже скала слева от меня замерцала и издала гулкий колокольный звон. Непроизвольно моё внимание сосредоточилось на кольце, которое Сухэй обозвал спикартом. И тут же я сообразил, что кольцо уже настроено и готово к защите. Интересно, насколько я его освоил и насколько я к нему приспособился за столь короткое время. Я стоял лицом к камню, с левой рукой, вытянутой вслед Сухэю, — куда тот шагнул сквозь сияющее пространство мимо чьей-то фигуры, чуть повыше и потемнее его самого. Мгновением позже и эта фигура последовала за ним, приняв чёткую форму и перетекая из осьминогой обезьяны в то, что было моим братом Мандором — человекообразным, одетым в чёрное, как и тогда, когда я видел его в последний раз. Разве что одежды были новыми и несколько иного фасона, да белые волосы чуть менее взъерошены. Он быстро просканировал окрестности и одарил меня улыбкой.
— Вижу, что все хорошо, — объявил он.
Я хмыкнул, кивая на его перевязанную руку.
— Хорошо, как и следовало ожидать, — отозвался я. — Что случилось в Эмбере после моего ухода?
— Никаких свежих несчастий, — ответил он. — Я оставался достаточно долго, чтобы оценить, могу ли я чем-нибудь помочь. Это свелось к небольшой магической очистке окрестностей и материализации досок, чтобы положить их над дырами. Затем я попросил у Рэндома разрешения удалиться, он милостиво позволил, и я пошёл домой.
— Несчастья? В Эмбере? — спросил Сухэй.
Я кивнул:
— В залах Эмберского Дворца произошла стычка между Змеем и Единорогом, и как результат — значительные разрушения.
— Как могло случиться, что Змей забрёл так далеко в царство Порядка?
— Так получилось, что Эмбер заинтересовалась Талисманом Закона, который Змей считает своим утерянным глазом.
— Я должен услышать всю историю.
Я перешёл к повествованию о запутанном столкновении, опустив свой собственный скромный опыт в Коридоре Зеркал и апартаментах Бранда. Пока я рассказывал, взгляд Мандора дрейфовал от спикарта к Сухэю и обратно. Когда он понял, что я все вижу, то — улыбнулся.
— Итак, Дворкин снова в себе?.. — сказал Сухэй.
— Я не знал его раньше, — отозвался я. — Но, кажется, он знал, чего хотел….
— И Королева Кашеры видит глазом Змея.
— Я не знаю, что она там видит, — сказал я. — Она ещё не оклемалась после операции. Но мысль интересная. Если она им взглянет, что она сможет увидеть?
— Ясные, холодные линии вечности… осмелюсь предположить. В глубине Отражений. Ни один смертный не сможет носить Талисман слишком долго.
— У неё эмберская кровь, — сказал я.
— Неужели? Оберон?
Я кивнул.
— Ваш прежний правитель был очень резвым мужчиной, — откомментировал Сухэй. — И все же, такое зрение — сильная нагрузка, хотя у меня лишь догадки… и некое знание принципов. Не имею понятия, к чему это приведёт. Это мог бы сказать только Дворкин. Будь он в здравом уме, для этого нашлась бы причина. Я признаю его мастерство, хотя никогда не был способен предугадать его мысли.
— Ты знаешь его лично? — спросил я.
— Я знал его, — сказал он, — давно, до всех его неприятностей. И я не знаю, то ли восхищаться этим, то ли отчаиваться. Вылечившись, он смог бы работать с большей пользой. Но интересы его — интересы фанатика.
— Прости, что не могу просветить тебя, — сказал я. — Я тоже нахожу его действия загадочными.
— И я сбит с толку, — сказал Мандор, — расположением Глаза. Все это значит больше, чем просто внутренне дело, включающее родственные «эмберские» отношения с Кашерой и Бегмой. Я не вижу, что могут дать размышления. Лучше обратить внимание на прессинг местных проблем.
Я услышал свой горестный вздох.
— Наследование? — предположил я.
Мандор дёрнул бровью.
— О, Лорд Сухэй уже ввёл тебя в курс дела?
— Нет, — отозвался я. — Но я так много слышал от отца про наследование в Эмбере, со всеми манёврами, интригами и надувательствами, что почти чувствую — это давит на разговоры. Могу предположить, что среди Домов потомков Савалла — где замешано гораздо больше поколений — все пойдёт теми же путями.
— Мысль хороша, — сказал Мандор, — хотя я думаю, в местной картине могло быть побольше порядка.
— Ну, и то хорошо, — сказал я. — Что касается меня, я намерен отдать дань уважения и валить ко всем чертям. Пришлите мне открытку, когда все устаканится.
Мандор рассмеялся. Он редко смеялся. Я почувствовал, как запястье пощипывает там, где обычно ездил Фракир.
— Он действительно не знает, — сказал Мандор, взглянув на Сухэя.
— Он только что прибыл, — ответил Сухэй. — У меня не было времени рассказать все.
Я пошарил в кармане, поймал монетку, вытащил и подбросил.
— Решка, — возвестил я после осмотра. — Мандор, рассказывать тебе. Что происходит?
— Ты — не просто следующий в очереди на трон, — сказал он.
Наступила моя очередь смеяться. Я посмеялся.
— Это я уже знал, — сказал я. — Не так давно за обедом ты говорил, насколько длинна очередь передо мной… если мою смешанную кровь вообще можно рассматривать.