Ужасно обозленный неудачей, я хотел отойти подальше от стены, чтобы рассмотреть странную икону с другого расстояния и под другим ракурсом, но тут в голове что-то щелкнуло, и разрозненные цветные пятна начали складываться в единую картину. Более того, самого меня будто подхватила какая-то слепая сила и бросила прямо в намалеванный на доске рисунок.
Поначалу я подумал, что теряю равновесие и вот-вот врежусь лицом в икону, но фатального столкновения не случилось, и вообще, все вокруг вдруг резко поменялось до неузнаваемости. Теперь я находился уже не в божьем храме, а в каком-то ином загадочном месте. В памяти неожиданно всплыли бессмертные строки:
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу… [13]
Было тихо и мрачно, как бывает в густом еловом лесу перед заходом солнца. Вокруг клубился непроницаемый для взгляда молочный туман. Время от времени он редел, отступал, и из него высовывались то ли ветви деревьев, то ли лапы каких-то гротескных чудовищ. Затем туман вновь наступал, и все заволакивало непроглядной молочной субстанцией. Не успел я толком сообразить, куда и с какой целью меня занесло, как в двух шагах вспыхнул и стал наливаться сочной лазурью вытянутый кверху овал метров четырех в высоту и двух в ширину. Что это такое, догадаться не составляло особого труда. Несомненно, передо мной распахнулись чудесные врата в какой-то иной мир. Поначалу я испугался, что меня, как слепого щенка, схватят за холку и бросят в разверзшиеся врата. Время шло, небесно-синий овал продолжал спокойно висеть в воздухе, как бы приглашая заглянуть на огонек. И тут я вдруг понял, что никто не собирается насильно заталкивать меня в распахнутые врата. А еще я осознал, что стоит мне лишь повернуться к ним спиной, и сделать шаг, как я вновь окажусь в церкви перед чудесной иконой.
Первым моим желанием было вернуться обратно к земным реалиям – хватит с меня на сегодня приключений, одна лишь адская тварь выбила из колеи настолько, что, вполне вероятно, в самом ближайшем будущем мне понадобится помощь квалифицированного психотерапевта. Но тут же где-то в глубине моей беспокойной души пробудился неискоренимый червячок сомнения. Проснулся и тут же начал покусывать воспаленное сознание:
– Шатун, а ведь если ты уйдешь отсюда, ты уже никогда не узнаешь, что там скрывается за этой дверью.
– Плевать! – уверенно возразил я. – Не желаю больше приключений на свою задницу, хочу тихой, размеренной жизни, без монстров, чудесных дверей, ведущих незнамо куда, и прочей сказочной атрибутики. Отстаньте от меня все!
– Ну как знаешь, – продолжал смущать коварный «червь», – только завтра или послезавтра ты обязательно пожалеешь о своем скоропалительном решении – уж я-то тебя знаю как никто другой. Подумай, Шатун, может быть, в этой прекрасной синеве кроется такое, что и не снилось нашим мудрецам. Чего ты теряешь, в конце концов?
– А вдруг меня засосет туда на веки вечные, или я потеряю память, или вовсе лишусь человеческого обличья и превращусь в монстра страхолюдного?! Да мало ли чего вообще может со мной случиться!
– А вдруг перед тобой откроются невиданные доселе возможности, и ты познаешь сокровенные тайны бытия, секреты управления материей, энергией, информацией? Черт побери, Шатун! Ты же воин и неоднократно подвергал риску свою жизнь ради достижения менее значительных целей. Вспомни, как полтора месяца ты шастал по горам лишь для того, чтобы прикончить того белокурого воина-интернационалиста со снайперской винтовкой. А как лихо тебе удалось освободить захваченных бойцами Дустума пацанов – ты же тогда не раздумывал: ждать подкрепления или ввязываться в бой немедленно. Так чего ж ты теперь менжуешься, как прыщавый пацан перед знойной «телкой», пытающейся лишить его невинности? Действуй, Андрей, и не трепи ни себе, ни мне нервы!
– Вообще-то, может быть, ты где-то и прав, – начал понемногу сдаваться я. – Оно, конечно, интересно взглянуть хотя бы одним глазком, что там за этой дверью творится. Но, понимаешь, стремно… А вдруг, там… А впрочем…
Не раздумывая более ни мгновения, я крепко зажмурился и сделал решительный шаг прямо в лазурную синь портального перехода.
В следующий момент ничего такого страшного не случилось. Ну, крутануло малость меня, ну, дурноту почувствовал легкую, а в остальном «нормально, Константин, отлично, Григорий» – не шлепнулся-таки на пятую точку и не блеванул. Открыл глаза и понял, что стою на мощеной гранитной брусчаткой неширокой тропе, а вокруг безбрежный океан алого пламени.
«Вот же незадача, – подумал я. – Из огня да в полымя, причем, в самом буквальном смысле».
Действительно, весьма забавное местечко. Узнать бы еще, за какой такой надобностью меня сюда занесло? Впрочем, несмотря на гнетущую обстановку, мое внутреннее состояние явно пошло на поправку – какая-никакая определенность лучше любых душевных метаний. Осмотрелся, но, кроме означенной тропы и бушующего вокруг пламени, ничего не увидел. Посмотрел назад – выложенная брусчаткой тропа резко обрывается, и на ее месте – высоченная стена алого как кровь огня. Получается, что у меня всего лишь одна дорога – по узкой тропе, мощенной гранитом. Интересно, где засада? Огонь вроде бы не жжется, дорога ровная и прямая – почему бы не прогуляться?
Сделал шаг, за ним другой, потом третий и бодро потопал меж двух пламенных стен. На десятом обернулся и был несказанно удивлен тем фактом, что пройденный мною участок пути уже поглотила движущаяся вслед за мной стена огня. Иначе говоря, вернуться туда, откуда я начал свой путь, возможности у меня уже не было. Ну что ж – я пожал плечами – вперед, так – вперед, делать нечего.
Какое-то время я двигался по прямой как стрела тропе, не обращая внимания на высоченные языки пламени, колышущиеся по обеим ее сторонам, подобно каким-нибудь фантастическим цветам. Однако по мере продвижения становилось все жарче и жарче. Я уже много раз пожалел о том, что принял решение переступить небесную синь портального перехода. С каждым шагом становилось все горячее и горячее. Я бросился бежать, чтобы как можно быстрее преодолеть отмеренный неведомо кем путь. Вскоре моя одежда начала тлеть, а потом и вовсе вспыхнула. И мне в срочном порядке пришлось от нее избавляться. Затем затрещали волосы на голове и всем теле, неприятно запахло жженой шерстью. Выделяемый порами пот, едва появившись, тут же испарялся, и в какой-то момент кожа на мне начала пузыриться и лопаться. Невозможно описать словами мои физические и душевные муки. Хотелось содрать с себя обуглившуюся кожу, и в то же самое время было очень больно к ней прикасаться. Невыносимо хотелось шагнуть с пути прямиком в кроваво-алое пламя и принять смерть как высший дар. В то же время я понимал каким-то шестым или десятым чувством, что этого делать ни в коем случае нельзя, а еще то, что нужно идти вперед, пока ноги двигаются, а сознание меня не покинуло.
Не помню, в какой момент мой мозг, не выдержав невыносимой боли, отключился. Нет, не совсем отключился, мизерной частичкой своего сознания я продолжал цепляться за жизнь и управлять своим обгоревшим до основания, лишенным кожи телом. Уши мои давно свернулись в две трубочки, нос сгорел, губы и щеки полопались, обнажив зубы и язык, глаза повылазили из орбит и теперь шипели от невыносимого жара, отдавая раскаленному воздуху последние остатки живительной влаги. Непонятно, какие внутренние резервы подвигли меня продолжить свой путь, но я шел и шел меж двух огненных стен – обгорелый кусок пока еще живой плоти, а по сути уже мертвец.