— Измена, — отвечал он. — Адюльтер.

Кейт круто повернулась к нему.

— Ах да, измена, во всяком случае, так говорил ее муж, обладавший властью, один из тех, кто писал законы. Ее провезли через Ворота изменников и казнили. Мать будущей королевы! И все для того, чтобы угодить ее мужу.

Джеймс встал и снова откашлялся.

— Болейн не обвиняли в убийстве короля Генриха.

Кейт опалила его сверкающим взглядом.

— Это правда, хотя и не лучший способ добиться успеха, милорд. Скажите мне еще раз, почему я должна согласиться на ваше предложение? Вы же понимаете, что казненной не нужны деньги.

Он постарался снять напряжение.

— Да, но леди, которой предстоит предстать перед судом, отстаивая свою жизнь, нужна самая лучшая защита, какую только можно позволить. А также возможность рассказать публике о том, что случилось с ней на самом деле. И это бесценно. Напишите памфлет, и вы получите эту возможность.

— Так вы… вы думаете, я невиновна? — с вызовом спросила она, сложив руки на груди и барабаня пальцами одной руки по локтю другой.

— Я этого не знаю, — встретив ее взгляд, ответил он.

— Тогда зачем даете мне возможность отстаивать мою правоту?

— Каждый обвиняемый заслуживает этого, разве нет?

Она сделала неопределенный жест в воздухе.

— Когда я предстану перед судом, все газеты только и будут делать, что писать об этом.

— Но газеты напечатают лишь то, что ваш адвокат позволит вам сказать на суде. А памфлет откроет все, что вы захотите.

Она не торопилась с ответом. Молча изучала его своими поразительными небесно-голубыми глазами.

— Вы все продумали, не так ли? — наконец спросила она.

— Вы сделаете это? — Джеймс вытащил из внутреннего кармана пальто сложенные листы бумаги. — Я принес контракт.

— Контракт? — На ее губах промелькнула улыбка. — Разве не достаточно моего слова? Вы не доверяете мне?

Он бросил бумаги на шаткий стол, который стоял между ними.

— Дело не в этом, просто я всегда заключаю контракт.

— Это была шутка, милорд, — проговорила она, вздернув подбородок.

— Я попрошу принести чернила и… — Он повернулся к двери.

— Минуту, — сказала Кейт, одной рукой беря контракт и просматривая его. — Я не согласилась… еще.

— Вы хотите отказаться? — Он снова повернулся к ней.

— Я не говорила этого.

— Я жду вашего решения, герцогиня. — Он поклонился. — Хотя вы должны знать, что если вы согласитесь, то опять нарушите правила общества, и реакция может быть…

Его прервал резкий взрыв смеха.

— Правила общества. Ха! Какое мне дело до них? Вы знаете, что я просила мужа о разводе? Я уже смирилась, что мое будущее разрушено скандалом. Кроме того, я кое-что узнала о вас, милорд. Здесь есть одна леди, которой я доверяю. Она знает вас. Она рассказала мне, что вы обожаете следовать правилам, лорд Медфорд, несмотря на ваш незаконный печатный станок.

Выражение его лица не изменилось.

— А, — протянул он. — Значит, моя репутация опережает меня.

— Я тоже всю жизнь следовала правилам, — продолжала она. — И взгляните, куда это привело? К браку без любви и смертному приговору, который как дамоклов меч навис над моей головой.

Джеймс отвел глаза, но ее слова о браке без любви вызвали невольное сочувствие к ней и почему-то были неожиданно приятны. Почему? Вряд ли он мог объяснить.

Джеймс покачал головой. Несмотря ни на что, он должен убедиться, что она понимает, во что он ее втягивает. Он не был бы джентльменом, если бы не объяснил ей детали.

— Памфлет получит широкое распространение, и вполне можно ожидать…

Она продолжала разглядывать бумаги.

— Повторяю, я привыкла следовать правилам, милорд.

Несколько минут она просматривала контракт, потом бросила бумаги на стол и подняла глаза на Джеймса.

— Я согласна, но у меня есть два условия.

Сейчас, когда он так близко видел ее лицо, Джеймс старался не замечать ее красоту. Это работа. Только работа.

— Два? И что же это?

— Первое — я хочу, чтобы вы наняли для меня лучшего адвоката, сколько бы это ни стоило.

— Я ожидал подобной просьбы, — кивнул Джеймс. — Вы получите самого лучшего, обещаю вам. Какое второе условие?

— Возможно, мне осталось жить недолго, милорд. — Она распрямила плечи и посмотрела ему прямо в глаза. — Я все прекрасно понимаю. Я не дура. В лучшем случае несколько месяцев. Последние десять лет я провела практически как в тюрьме, которой стало для меня поместье мужа, а сейчас мне грозит смертная казнь. — Она стряхнула невидимую пылинку с темной юбки. — У меня не так много возможностей для того, чтобы противостоять обвинениям, которые могут быть предъявлены, но при всем этом я хочу и могу подумать о том, как провести оставшиеся дни.

— Я понимаю. И как бы вы хотели провести их? — спросил он, напоминая себе, что ему не важен ее ответ.

Встав к Джеймсу спиной, она смотрела в окно.

— Я хочу прожить их так, чтобы чувствовать себя счастливой. Наслаждаться. — Она повернулась к нему лицом. — Я хочу жить, милорд.

Джеймс нахмурил брови. Жить?

— Не уверен, что понимаю вас.

Она отошла от окна и вновь вернулась к столу. Уперлась обеими ладонями в стол и потянулась к Джеймсу.

— Закон позволяет мне находиться под домашним арестом ровно столько, сколько я буду… под опекой пэра.

Взгляд Джеймса замер на ее лице.

— Я хочу, — продолжала она, расправляя плечи, — чтобы вы вытащили меня отсюда.

Глава 4

Когда за виконтом затворилась железная дверь, Кейт тяжело опустилась на деревянный стул, стоявший рядом с маленьким столом в комнате, которая служила ей камерой. Уронив голову на руки, она глубоко вздохнула. Ее трясло, как в лихорадке. Господи, как ей только удалось справиться с нервами и попросить виконта вызволить ее отсюда? Да, он хотел от нее чего-то в ответ, что ж, она вступила в эту игру. Рискованную игру. Если виконт ушел и больше не вернется, возможно, она упустила единственный шанс поведать людям правду о том, что с ней случилось. Не сглупила ли она, попросив слишком много?

За то короткое время, что прошло после первого визита лорда Медфорда, ей удалось навести справки о нем. В Тауэре находилась еще одна леди, которая тоже ждала суда в палате лордов. Ее обвиняли в шпионаже в пользу Франции. Но суд над Мэри откладывался снова и снова. Она сидела в Тауэре со времен Ватерлоо. Кейт очень хорошо понимала, что должен чувствовать невиновный человек. Леди Мэри — единственный друг, которого она обрела в тюрьме.