– Будто ты пыталась, – резко ответил он. – И я должен в это поверить?
Она покачала головой, и еще одна слеза скатилась по щеке. Сердце Романа сжималось от боли при виде ее слез.
– Конечно нет.
Несмотря на эмоции, внешне Роман оставался спокоен. Он должен спрятать свои чувства и вести себя с Кэролайн как с предательницей, которой она и была. Она всегда ею была. Ему плевать на то, что она выглядит такой несчастной. Просто ее поймали с поличным.
– Я уехал, потому что мне не оставили выбора. Твой отец уволил меня и отозвал мою рабочую визу.
Кэролайн опустила голову. Через мгновение она снова посмотрела на него:
– Я не знала этого. Мне так жаль.
«Жаль?..» – хотелось ему крикнуть. Роман сжал кулаки, стараясь не завыть от злости.
– Я потерял все, Кэролайн. Мою работу, мой дом. Тебя. Я вернулся в Россию ни с чем. Меньше, чем ни с чем. – Он перевел дух, еле сдерживая гнев. – Это было очень… сложное время.
Кэролайн развела руками, пытаясь успокоить его.
– Я не хотела, чтобы ты уезжал, Роман. Но я должна была выйти замуж за Джона. – Она приблизилась к нему. – Это был единственный шанс спасти «Салливан». Его родители владели большинством акций и угрожали продать их конкурентам, если мы не поженимся.
Роман какое-то время молча смотрел на нее и вдруг захохотал горьким, надрывным смехом. Смехом недоверия.
– «Салливан». Конечно. Это все, что важно для тебя.
– Люди могли потерять свою работу. Моя семья потеряла бы свое имущество. Я не могла допустить этого.
– А теперь? Ты спала со мной, думая, что я смягчусь и дам тебе сохранить твои драгоценные магазинчики? Этого не будет никогда, Кэролайн.
На секунду она растерялась, но тут же собралась. Ее взгляд горел.
– Я спала с тобой не ради «Салливан». Я отлично знаю, что ты для этого слишком жесток. Я чувствовала, как ты приближаешься. Я знала, что ты придешь за нами, Роман. Я всегда знала.
Роман замер.
– Я покупаю разорившиеся компании. В этом нет никакой тайны.
– Верно. Но ты бы пришел за «Салливан» все равно.
Он понял, что Кэролайн говорит правду. Да, он долго вынашивал план завладеть имуществом семьи Салливан. С самого начала Роман хотел приобрести компанию, которая почти разрушила его жизнь и сделала последние дни его матери невыносимыми.
– Я бизнесмен. Я не иду на неоправданный риск.
– Но ты бы рискнул, лишь бы добраться до нас.
Роман шагнул к ней, гнев почти пробился сквозь его маску, и сдерживаться становилось все сложнее.
Кэролайн была невыносима. Он едва осознавал то, что у них есть сын, ребенок, которого она все это время скрывала от него, а она что-то бормотала о своих супермаркетах.
Кэролайн скрестила на груди руки и отвернулась. Каким милым был ее профиль. Неожиданная волна нежности разозлила Романа еще сильнее. В его жизни нет места для нежности, лишь для отвращения.
– Ты знала, где я был последние два года, когда я основал «Хазаров индастриз». Почему ты не сказала мне о ребенке?
Кэролайн посмотрела на него полными слез глазами.
– Как я должна была это сделать? Мы с Райаном и Джоном были вместе. Вскоре после того, как ты объявился, у Джона началось обострение. Я была несколько занята.
Роману не хотелось сочувствовать ей.
– По крайней мере, теперь я понимаю, почему ты солгала насчет адреса.
– Я собиралась сказать тебе. Я не знала, как и когда, но собиралась. Конечно, сейчас ты мне не поверишь.
– На твоем месте я сказал бы то же самое, но это не делает слова правдой.
Позади послышался шум. Роман повернулся и увидел Райана, прижавшегося к стеклу и смотрящего на маму. Роман почувствовал, как что-то словно ударило его под дых. Как он мог прежде не замечать сходства? Теперь, узнав все, он видел, что ребенок – Хазаров. У него те же глаза, тот же нос.
Но в нем были и черты Кэролайн. Роман тут же это отметил: узкий подбородок, скулы, светлые волосы. Как же он мог столько раз смотреть на фотографию и не видеть ничего, кроме Кэролайн?
Его плоть и кровь, а он даже не почувствовал этого. И что он за человек после этого?
Райан посмотрел на него широко распахнутыми от страха глазами, и Роман вздрогнул. У него есть сын, который боится своего отца. Так больно Роману никогда не было.
– Почему он всего боится?
Кэролайн повернулась к Роману улыбаясь, и тот понял, что она делает это ради сына.
– Он слишком застенчивый. Такова его натура.
Роман закрыл глаза и сделал глубокий вдох:
– Ты хоть представляешь, насколько это больно?
Кэролайн кивнула:
– Я знаю. Прости меня.
Роман выругался самими грязными словами, которые ни один русский не произнес бы без содрогания. Его мать, будь она жива, вымыла бы ему язык с мылом.
– «Прости» ни черта не изменит!
– Нет, – с трудом выдавила Кэролайн.
– Этому нет оправдания. – Его слова били, словно кнут. Внутри Романа все кипело: боль, гнев, страх – все смешалось и разъедало его изнутри. – Нет прощения.
Кэролайн хлюпнула, и это взбесило его. Он ненавидел ее.
Позади Романа открылась дверь, и к ним подбежал Райан, тут же прижавшись к матери.
Она погладила его все еще мокрые волосы:
– Все хорошо, малыш. Все хорошо.
Роман стоял рядом, лишний в этой семейной сцене. Кэролайн опустилась на колени и крепко обняла мальчика, пока он не начал вырываться.
– Ты уже готов к пицце? – радостно спросила она.
Райан кивнул.
– Тогда идем. Почему бы нам не позвать мистера Хазарова? Хочешь?
Райан зарылся в мамино плечо и ничего не сказал. Сила этого отказа почти уничтожила Романа.
– Мне надо работать. Идите без меня, – прохрипел он.
Кэролайн выглядела неуверенной. Нет, она была жалкой, и этого Роман не мог вынести. Он развернулся и ушел в кабинет, где запер дверь и тяжело опустился в кресло.
Снаружи события шли своим чередом, но его мир перевернулся. Навсегда. Теперь ему надо было решить, что с этим делать.
– Мы уезжаем.
Кэролайн взглянула на Романа, оторвавшись от отчетов, лежавших перед ней. Райан и Блейк играли в какую-то игру. Они сходили поесть пиццу, но через несколько минут фотографы, бродившие вокруг ресторана, узнали Кэролайн и, ввалившись внутрь, закидали ее вопросами об их отношениях с Романом.
Райан начал плакать, и Кэролайн разозлилась. Водитель Романа вмешался раньше, чем она могла сказать какую-нибудь глупость. Они взяли пиццу с собой, быстро сели в лимузин и вернулись в отель.