– Ну да, в семь утра. Видел, как она перемахнула через эстакаду, будто у этого проклятого циркового коня выросли крылья. Один Бог знает, как она не разбилась.
– Она ехала верхом?
– Ехала верхом? – Ковбой Джон посмотрел на него как на дебила. – Так вы не знаете?
– Не знаю – что?
– Я все утро ее ищу. Она удрала. Взяла лошадь, никто и глазом не успел моргнуть, и только ее и видели.
– И куда она подевалась?
– Будто я знаю! – Ковбой Джон раздраженно цыкнул зубом.
Мак прошел в кладовую Сары:
– У вас есть от нее ключ?
– Я больше здесь не хозяин. Я передал…
– У меня есть, – сказал парень. – Она дала мне ключ, чтобы я мог кормить ее лошадь в ее отсутствие.
– А ты…
– Дин.
– Ральф, – поправил Ковбой Джон, отталкивая мальчишку. – Ральф его зовут.
Ральф порылся в кармане, достал большую связку ключей и принялся медленно их перебирать. Наконец нашел нужный и отпер навесной замок. Мак отворил дверь. Кладовая была пуста: ни седла, ни уздечки. Только недоуздок и какие-то кисти в коробке.
– Джон, вы говорите, она могла сбежать вместе с лошадью?
Ковбой Джон закатил глаза и толкнул Ральфа локтем:
– Вот тормоз-то! Ну да, она взяла проклятую лошадь и оставила мне большую кучу дерьма. Многие тут рвут и мечут. И у меня такое чувство, что, пока меня не было, здесь происходило что-то очень скверное. – Он внимательно посмотрел на Ральфа. – Для начала нужно придумать, что я скажу Капитану в больнице. Что не имею ни малейшего представления, куда делась его драгоценная внучка.
Мак закрыл глаза и долго не открывал. Тяжело вздохнул:
– У меня такая же проблема.
Солнце было в зените. Учитывая время года, оно стояло совсем низко. Теперь оно светило ей в лицо, и она щурилась, пытаясь сообразить, сколько они еще смогут проехать до темноты. Пока Бо не выбьется из сил.
Выносливая лошадь может преодолеть пятьдесят или даже шестьдесят миль в день. Сара читала об этом. Но для этого лошадь необходимо тренировать, подниматься с ней в гору и спускаться с горы, чтобы ее мышцы окрепли. Надо проверять подковы и защищать ноги.
С Бо ничего такого не делали. Сара разговаривала с ним, пока они ехали быстрой рысью через окраины Дартфорда. Она чувствовала, как его шаг теряет упругость, аллюр замедлялся, видела по его ушам, что он ждал, когда она попросит его сбавить скорость. Потерпи, сказала она мысленно, слегка сжав ноги, давая ему понять, что еще не время. Еще немножко.
Улицы стали оживленнее. Было время обеда. Девочка верхом на лошади привлекала внимание. Ей кричали что-то водители проезжающих мимо пикапов и дети в очереди за жареной картошкой. Она не поднимала головы, общаясь только с лошадью. Обычно ей удавалось проехать мимо, прежде чем они успевали понять, что видели.
Она смогла найти тихую улицу с банкоматом. Сара спешилась, провела Бо по тротуару, достала из кармана Наташину карточку и набрала пин-код, который выучила наизусть. Он отпечатался в ее сознании жгучим темным пятном. Банкомат зажужжал, обдумывая запрос. Время застыло. Сердце колотилось. Возможно, они уже все знают. Наташа уже могла обнаружить, что сделала Сара, понять степень ее предательства. Сара хотела оставить им записку, объяснить, но не смогла найти слов. От страха, потрясения и чувства утраты голова плохо соображала. И она не могла позволить, чтобы хоть кто-нибудь знал, куда она направляется. Это был слишком большой риск.
Наконец на экране появился текст. Сколько она хочет снять? Десять, двадцать, пятьдесят, сто или сто пятьдесят фунтов? После нескольких недель жесточайшей экономии, когда ей был дорог каждый фунт, цифры ошеломили. Она не хотела красть, но знала: как только Макколи поймут, что карточка у нее, они ее заблокируют. И больше денег не будет.
Возможно, это ее единственный шанс.
Сара глубоко вдохнула и нажала несколько кнопок.
Мак ждал Наташу в полдень у выхода из зала суда. Стоял к ней спиной и резко повернулся, услышав ее голос:
– Какие новости?
– Она взяла лошадь.
Наташа переменилась в лице: вначале на нем отразилось недоумение, будто она не поняла, что он сказал, затем изумление, какое испытал он сам. Идея была такой нелепой, что вызывала чуть ли не растерянный смех.
– Что значит – она взяла лошадь?
– Это значит, она сбежала с лошадью.
– Да, но куда она могла сбежать с лошадью?
Наташа перевела взгляд с Мака на Ковбоя Джона за его спиной. Джон медленно шел по коридору, бормоча что-то себе под нос. Он с трудом преодолел ступени.
– Не пойму, почему было просто не позвонить, – хрипло выдохнул он и опустил руку Маку на плечо.
От него пахло старой кожей и мокрой собачьей шерстью.
Мак сделал шаг назад и подтолкнул старика вперед:
– Наташа, это… Ковбой Джон. Он хозяин конюшни, в которой Сара держит свою лошадь.
– Бывший хозяин. Что за черт! Если бы я был хозяином, всего этого безобразия не случилось бы. – Ковбой Джон слегка пожал ей руку, потом согнул колени и прокашлялся в носовой платок.
Наташа поморщилась, ее рука повисла в воздухе. На них украдкой бросали любопытные взгляды. Стройная, дорого одетая блондинка замолкла от удивления.
– Так что будем делать?
– Сперва искать. Предлагаю разделиться и спрашивать у людей. Девочка на такой лошади не может не привлечь внимание.
– Но вы сказали, что уже искали ее утром, но это ничего не дало. Джон видел ее на болотах, – объяснил Мак.
Джон дотронулся до полей шляпы, его слезящиеся глаза смотрели вдаль.
– Она знала, куда направляется, единственное, что могу сказать. С рюкзаком за спиной. Ехала очень быстро.
– Она все спланировала. Таш, надо заявлять в полицию.
Джон неистово затряс головой:
– Вы ведь не хотите привлекать к делу этих назойливых ищеек? Они-то и принесли ей беду. Только не полиция. Девочка не сделала ничего дурного. Заварила кашу, да, но ничего плохого она не сделала…
Мак взглянул на Наташу. Оба молчали. Он ждал, ее молчание его раздражало.
– Ты же говорила, что наш долг по закону – сообщить о ее исчезновении, – напомнил он; Наташа смотрела в пространство и хлопала глазами. – Таш?
– Послушайте, я не хочу сообщать о ней сейчас. В прошлый раз она ведь вернулась, – обратилась Наташа к Джону. – Вы ее знаете. Куда она могла отправиться?
– Единственное, куда она могла отправиться, – это к дедушке.
– Тогда едем к нему, – решил Мак. – Поговорим с ним. Может, он что-нибудь подскажет. Таш? – (Она молча смотрела на него.) – Скажи что-нибудь.