– Как? – спросила Ирина.
– Я хочу предложить тебе ролевую игру, – произнес я и игриво посмотрел на подругу.
– Я что, уже тебе наскучила? – нахмурила бровки девушка. – Хочется новых ощущений?
– Нет, – ответил я. – Просто я хочу повторить то, что проделала со Стасиком Ярошевичем Аленина.
– Ты думаешь, что… – Ирина округлила глаза и не закончила фразы.
– Да, я думаю, что Аленина предложила Стасику ролевую игру, – сказал я. – Он выступает в роли насильника, а она – жертвы. Ведь женщинам иногда нравится, когда их… любят грубо и жестко.
– Ну, если иногда, – неопределенно промолвила Ирина. – Ты что, предлагаешь провести нам эксперимент?
– Именно эксперимент, – кивнул я.
– Ну, давай… попробуем, – не очень решительно произнесла Ирина.
– Только все будет наоборот, – предупредил ее я.
– То есть? – вопросительно посмотрела на меня Ирина.
– В смысле ты будешь мужчиной, – сказал я. – Стасиком Ярошевичем. А я – женщиной. Натальей Валерьевной Алениной.
– Интере-е-есно, – протянула Ирина.
– Мы с тобой любовники, – начал я. – Кто кого обольстил – об этом позже. А пока я приглашаю тебя ко мне сегодня вечером. Все, начали…
Я взял телефон и набрал номер Ирины.
– Да, – взяла мобильник девушка.
– Здравствуй, милый, – нежно сказал я в трубку.
Ирина улыбнулась, но я сделал зверское лицо и покачал головой: дескать, игра началась, и веселиться уже не время.
– Здравствуй, – ответила Ирина.
– Ты можешь говорить? – спросил я.
– Да, – сказала моя подруга. – Мы сегодня увидимся?
– Об этом я и хотела с тобой поговорить, – произнес я. – Я жду тебя у себя в девять вечера. Ты будешь?
– Конечно, дорогая, – произнесла Ирина.
– У меня к тебе просьба, – я сделал паузу.
– Твоя просьба для меня – закон, – услышал я в трубку. – Проси все, что угодно…
– Я это знаю, милый, – сказал я. – И очень ценю.
– Говори же мне свою просьбу, я все исполню, – с придыханием произнесла в трубку Ирина, все больше входя в роль мужчины. Надо признать, у нее получалось отменно. В ней всегда жил эдакий чертенок.
– Я хочу, чтобы сегодня вечером мы с тобой поиграли в насильника и жертву, – произнес я чарующим (как я это понимал) голосом.
– Как скажешь, милая, – тотчас последовал ответ Ирины. – Если это тебя заводит…
– Еще как заводит, – прошептал я. – Я уже ни о чем не могу думать, кроме как о тебе, как ты входишь ко мне и вдруг бросаешься на меня, срываешь с моего тела одежду и неистово и грубо насилуешь меня…
– Ты хочешь, чтобы я тебя… изнасиловал? – Голос Ирины был немного удивленным.
– Да, милый. Но ведь это только игра, – ответил я. – И я страстно желаю этого…
– Я весь в твоей власти, любовь моя, – сказала Ирина. – Значит, в девять?
– В девять, милый, – сказал я. – И не забудь: как только я открываю тебе дверь – наша игра начинается.
Я нажал клавишу отбоя. Ирина сделала то же самое, а потом вопросительно посмотрела на меня:
– А пистолет?
– Пистолета у тебя, то есть у Ярошевича, нет, – наставительно произнес я. – Он у меня, у Алениной…
– Ты думаешь? – удивленно посмотрела на меня Ирина.
– Именно так я и думаю, – ответил я.
Ирина какое-то время сидела, о чем-то думая. Потом встала и пошла к двери.
– Ты куда? – спросил я.
– За дверь, – ответила она. – Время уже как бы девять часов, и нам пора начинать игру…
– Не как бы, Ира, не как бы, – сказал я. – Все должно быть натурально.
– Да поняла я, – отмахнулась от меня Ирина.
Она вышла за дверь. Я прошел в комнату. Взял плюшевого мишку, который сидел в кресле и наблюдал за мной блестящими бусинками глаз, и положил его в изголовье дивана. Примерно через минуту раздался звонок. Я прошел к двери и открыл ее.
Вошла Ирина. Она посмотрела на меня глазами, полными любви, затем втолкнула в комнату, повалила на разложенный диван и стала срывать с меня одежду. Ее взгляд наполнился вожделением. Она весьма натурально порвала на мне рубашку и стала стаскивать с меня джинсы. Я сначала сопротивлялся вполсилы, но совладать с Ириной не мог. Тогда я стал сопротивляться в полную силу, пытаясь оттолкнуть ее от себя.
– Не сопротивляйся, убью! – прорычала она, навалившись на меня, и впилась поцелуем в мою шею, хватая одной рукой меня за грудь, а другой стараясь расстегнуть «молнию» на моих джинсах.
Я обмяк, а потом, схватив плюшевого мишку, стукнул им Ирину по голове. Она ослабила хватку. Тогда я, выбравшись из-под нее, ударил ее еще и еще. Она перестала двигаться и закрыла глаза. Тогда я столкнул Ирину с дивана на пол…
Наступила тишина. Было слышно только, как мы оба натужно дышим. Потом я поднялся с дивана, поискал взглядом, что бы такое могло заменить пистолет, увидел на столе ее сотовый телефон, вложил его Ирине в руку, сжал ладонь, чтобы на телефоне появились ее четкие отпечатки, разжал ладонь и столкнул телефон носком тапочка на пол. Потом я наклонился к Ирине и прислушался. Когда я услышал, что она «еще дышит», я схватил мишку и, имитируя удар, каковой зовется «что есть силы», хватил Ирину плюшевой игрушкой по голове еще раз. Потом бросил мишку на диван, взял свой сотовый, не включая его, «позвонил» в полицию, забрался на диван, сел поближе к спинке, обхватил колени руками и принялся ждать…
Ждать пришлось недолго. Где-то через полминуты Ирина спросила:
– Все?
– Все, – ответил я.
– Ну ты и сади-и-истка, – протянула девушка, поднимаясь с пола.
– А ты – настоящий маньяк-насильник, – ответил я. – Откуда у тебя такие задатки? Может, в прошлой жизни ты была разбойником?
Ирина фыркнула, а потом спросила:
– Что, думаешь, так оно и было у Алениной и Ярошевича, как мы с тобой тут разыграли? – Ирина села рядом со мной.
– Да, думаю, так и было, – ответил я.
– И пистолет она ему в руку вложила? – спросила девушка.
– Думаю, что так, – сказал я.
– А откуда он у нее? – поинтересовалась моя подруга.
– Это пистолет продюсера Лисянского. Ты помнишь, Светлана Аркадьевна говорила нам, что восемь лет назад в Лисянского стреляли и ранили в плечо? И если бы не его пистолет, который его тогда выручил, он бы давно уже лежал в земле?
– Помню, – сказала Ирина. – Ты думаешь, что с тех пор Лисянский хранил пистолет у себя дома?
– Уверен, – тоном, не терпящим возражений, произнес я. – Какой мужик просто так выбросит оружие? Тем более спасшее ему жизнь. Более того, уйдя от Светланы Аркадьевны, Марк Лисянский прихватил пистолет с собой в числе немногих личных вещей.