— Я перекинулся словцом с Джоселин, — сообщил брату вошедший в комнату Митчелл, — она всегда была ко мне неравнодушна.
— Ну?
— Мне удалось у нее выведать, что случилось, — Митчелл прошелся по спальне Кадма, взирая на то, во что она превратилась. — Во-первых, здесь была Рэйчел.
— И что из этого? — пожал плечами Гаррисон. — О боже, Митчелл. Она тут ни при чем. Когда ты наконец выкинешь ее из головы?
— Ты не находишь подозрительным, что она была здесь?
— А что в этом подозрительного?
— Может, она заодно с тем, кто все это учинил? Может, именно она помогла ему забраться в дом, а потом скрыться?
Гаррисон смерил брата взглядом.
— Кто бы это ни учинил, — медленно промолвил он, — он не нуждался в помощи твоей сучки-жены, Митчелл. Надеюсь, ты меня понимаешь?
— Не разговаривай со мной в таком тоне, — сказал Митчелл, направляя указательный палец на своего брата. — Я не такой дурак, как ты думаешь. И Рэйчел тоже. Если ты помнишь, дневник нашла она.
Гаррисон пропустил последнюю реплику Митчелла мимо ушей.
— Что еще тебе рассказала Джоселин? — спросил он.
— Ничего.
— Это все, что тебе удалось из нее выудить?
— Во всяком случае у меня получилось лучше, чем у тебя с Лореттой.
— Черт с ней, с этой Лореттой.
— А тебе никогда не приходило в голову, что мы, возможно, недооценивали этих женщин?
— Да ладно тебе, Митчелл.
— Нет, послушай меня. Не исключено, что они что-то втайне замышляли у нас за спиной.
— Оставь ты их в покое. Что особенного могут затеять две женщины?
— Ты не знаешь Рэйчел.
— Знаю, — устало произнес Гаррисон. — Такие девки всю жизнь мелькали у меня перед глазами. Она никто. Пустое место. Все, что у нее есть, дали ей ты и наша семья. Она не стоит того, чтобы тратить на нее даже минуту нашего времени, — с этими словами он развернулся и пошел прочь и уже был почти у двери, когда Митчелл тихо сказал:
— Не могу выбросить ее из головы. Хочу, но не могу. Знаю, что ты прав. Но не могу перестать думать о ней.
На мгновение остановившись, Гаррисон обернулся к брату.
— О, — протянул он, одарив брата сочувствием иного рода. — И что ты думаешь услышать? Хочешь, чтобы я сказал: отлично, брат, вернись к ней? Ты и правда хочешь это услышать? Тогда давай, иди.
— Я не знаю, как ее вернуть, — признался Митчелл. Гнев его бесследно истощился, и он вновь превратился в младшего брата Гаррисона, готового исполнять все его приказания. — Я даже не знаю, почему я ее хочу. То есть ты, конечно, прав: она никто. Пустое место. Но когда я думаю, что она с этим... животным...
— Понимаю, — улыбнувшись, попытался его успокоить Гаррисон. — Все дело в Галили.
— Я не хочу, чтобы она была с ним рядом. Не хочу, чтобы она даже думала о нем.
— Ты не сможешь заставить ее перестать о нем думать, — он запнулся на миг, и улыбка вновь заиграла у него на устах. — Можешь попробовать... но вряд ли тебе захочется так далеко зайти.
— Об этом я тоже уже думал, — ответил Митчелл. — Поверь мне. Я уже об этом думал.
— Вот так все и начинается, — произнес Гаррисон. — Ты думаешь об этом и думаешь, и в один прекрасный день тебе вдруг подворачивается возможность это осуществить. И ты это делаешь. — Митчелл тупо уставился на заваленный мусором ковер.
Гаррисон долго смотрел на него выжидающим взглядом, после чего, первым прервав затянувшееся молчание, сказал: — Ты, что, именно этого хочешь?
— Не знаю.
— Тогда подумай об этом еще, когда будет время.
— Да.
— Вот и хорошо.
— Я имел в виду, да, я хочу именно этого, — по-прежнему глядя в пол, Митчелл весь дрожал. — Я хочу быть уверенным в том, что она никому не достанется, кроме меня. Я женился на ней. Она мне кое-чем обязана, — он поднял на брата мокрые от слез глаза. — Разве нет? Ведь без меня она бы ничего собой не представляла...
— Меня не нужно убеждать, Митч, — произнес Гаррисон на удивление ласково. — Как я уже сказал: весь вопрос в том, чтобы подвернулся удачный случай.
— Я кое-что для нее сделал, а она повернулась ко мне спиной, будто я никто.
— И ты, конечно, хочешь ей за это отомстить. Это вполне естественно.
— Что мне делать?
— Во-первых, выясни, где она находится. И будь с ней очень ласков.
— Какого черта я буду ее ублажать?
— Чтобы она ничего не заподозрила.
— Ладно.
— Мы подождем, пока тело старика предадут земле, а потом вместе придумаем, как разобраться с твоими делами.
— Хотелось бы.
— Иди сюда, — Гаррисон распахнул объятия, и Митчелл, не задумываясь, устремился к нему. — Я рад, что ты мне все рассказал. Я не понимал, как сильно ты страдаешь.
— Она обращается со мной, как с последним дерьмом.
— Ладно, ладно, — похлопав брата по спине, произнес Гаррисон. — Понимаю. Все будет хорошо. Мы с тобой давно вместе. Ты и я. И я хочу, чтобы ты был счастлив.
— Знаю.
— Поэтому мы сделаем все, что потребуется. Даю тебе честное слово. Сделаем все, что потребуется.
После разговора с братом Гаррисон поехал навестить одну даму, с которой не виделся уже несколько недель, а именно свою ненаглядную и всегда безотказную Мелоди, общество которой после столь напряженного дня подействовало на него особенно благотворно. Около получаса он созерцал ее лежащее обнаженное тело, время от времени прикасаясь к холодным ногам, бедрам, животу и тому, что крылось за островком густых волос. Господи, до чего же хорошо она умела делать свое дело! За все время его манипуляций ни разу не вздрогнула, ничем не обнаружила признаков жизни даже тогда, когда он бесцеремонно развернул ее на живот и грубо трахнул в зад.
Но на сей раз, разрядив в нее свою обойму, он не уехал, как делал это прежде, а прошел в ванную комнату, окрашенную в желто-зеленые тона, вымыл член и раскрасневшуюся шею, а потом вернулся в комнату и, сев перед ней, уставился на нее долгим взглядом. Переворачивая тело Мелоди со спины на живот, он раздавил лежавшие вокруг цветы, которые издавали аромат, странно возбуждавший все его органы чувств. Тело женщины казалось ему почти прозрачным, бренди, который он пил, отдавал странным привкусом, которого он прежде никогда не ощущал, и даже бокал в его руках казался ему сотканным из шелка.