* * *
– Вам помочь?
Надежда обернулась. Рядом с ней стоял молодой человек в военной форме. Сержант или старшина – она так и не научилась разбираться в солдатских знаках различия. К счастью, во время периодически проводящихся в Центре проверок на профпригодность этого не спрашивали.
– Так вам помочь? – повторил паренек, указав на выгруженные водителем сумки.
Он наверняка нравился женщинам и прекрасно знал это. Вот и на нее смотрел с самоуверенной улыбкой. Впрочем, он в самом деле был довольно хорош собой. Короткие русые волосы, голубые глаза, открытое, про такое говорят «искреннее», лицо, правильной формы нос, в меру широкий подбородок с ямочкой посредине. И фигура была под стать: развернутые плечи, прямая осанка, никакой юношеской сутулости. Да и возрастом молодой человек был что-то староват для сержанта: двадцать—двадцать пять лет. Наверняка контрактник. Неудивительно, что полевая форма сидела на нем идеально. В одной из Надиных сумок лежал комплект такой же формы. Но даже после того, как по совету Петра она стала регулярно посещать фитнес-зал и бегать по вечерам на стадионе соседней школы, длинный полевой китель со множеством карманов и особенно широкие мужские брюки висели на ней мешком. Повседневную форму Надежда ушила по фигуре, а до полевой руки никак не доходили, к счастью, надевать ее приходилось не чаще одного-двух раз в год. Но для ее нового знакомого (вот он ей уже и знакомый!) форма, похоже, была стилем жизни. Однако, кем бы он ни был, его помощь оказалась весьма кстати.
Надя с благодарностью кивнула.
– Если вам нетрудно.
– Ну что вы, напротив, – белозубо улыбнулся молодой человек, легко подхватив обе ее сумки. – Тяжеловаты, – признался он, явно рисуясь перед ней. – Далеко летите?
– В Иркутск, – призналась Надежда.
Странно, но ее ответ привел военного в смятение. На его лице отразилась целая гамма чувств, и самодовольная улыбка сменилась растерянностью.
– Вы военврач? – смущенно пробормотал он.
– Нет, – честно ответила Надя. Потому что микробиолог-исследователь и врач – это все-таки не одно и то же.
Ее спутник облегченно выдохнул.
– А то я уже подумал…
Однако, что именно он подумал, молодой человек Надежде сообщить не успел. Едва они прошли через двери аэровокзала, как его окликнули:
– Кирилов!
Неподалеку стояла группа военных в такой же полевой форме. До десяти человек, как привык выражаться Петр. Голос принадлежал коренастому широкоплечему лейтенанту с наголо бритым черепом и широким круглым лицом. Надин спутник виновато посмотрел на нее, поставил сумки на пол, пробормотал:
– Извините. – И поспешил к командиру.
«Мог бы поставить вещи у стены, а не бросать на самом проходе», – подумала Надя о своем добровольном помощнике, но без особого недовольства. Он как раз о чем-то докладывал офицеру, а тот бесцеремонно разглядывал появившуюся в аэровокзале женщину. Наде стало любопытно, что такого мог сообщить новый знакомый о ней своему командиру, что тот так заинтересовался ею. Или это обычная реакция мужчин, длительное время находящихся вне женского общества?
Дальше стало еще интереснее. Выслушав подчиненного, офицер направился к ней, остановился, бросил руку к кепке-фуражке и отрапортовал:
– Старший лейтенант Мещерин.
Надя ждала продолжения, но его не последовало. Повисла пауза. Офицер смотрел на нее, явно чего-то ожидая. Или у него такой странный способ знакомства? Чтобы не выглядеть невежливой, она поздоровалась:
– Здравствуйте. – Потом добавила: – Надежда… Панина.
– Могу я взглянуть на ваши документы? – спросил офицер.
Однако! Надя изумленно вскинула брови. Нет, она не испугалась, скорее была изумлена странным поведением военного. А он по-прежнему смотрел на нее требовательным взглядом своих прищуренных, глубоко посаженных глаз. Ничего, сейчас она поставит его на место, мстительно подумала Надежда и, покопавшись в портфеле, достала оттуда свое служебное удостоверение – в костюме его положить было просто некуда, не в боковой же карман жакета. Не без гордости она раскрыла бордовые корочки и поднесла документ к лицу лейтенанта. Слова «Генеральный штаб» и «эксперт Министерства обороны» должны были произвести впечатление на хамоватого офицера.
Однако реакция лейтенанта оказалась более чем сдержанной. Он удовлетворенно кивнул. Потом повернулся вполоборота к своим солдатам и заявил:
– Товарищ капитан, команда боевого охранения прибыла в ваше распоряжение.
– Что? – растерялась Надежда.
Лейтенант вынул из нагрудного кармана сложенный вдвое документ, по виду командировочное предписание, и протянул ей. Надя торопливо пробежала глазами отпечатанные строки и наконец поняла суть происходящего.
– А, вы – та группа специальной разведки, которую Петр… Петр Леонидович, – тут же поправилась она, заметив, как лейтенант стрельнул в нее колючим взглядом, – направил для охраны нашего лагеря.
– Приказ подписал генерал Озеров, – уточнил офицер.
Надя почувствовала, что краснеет. Только теперь она поняла, как сглупила. То, что она, в общем-то, рядовой сотрудник, назвала начальника Центра по имени, выдает ее с головой. Теперь слухи о ее связи с Петром расползутся и в войсках. Только этого им обоим не хватало! От растерянности Надя перешла на официальный тон:
– Лейтенант…
– Старший лейтенант.
– Что?
– Мое звание: старший лейтенант, – поправил Надежду командир боевого охранения, чем окончательно вогнал ее в краску.
– Да, спасибо. Ваша группа направлена в распоряжение подполковника Синявского. То, что мы с вами полетим в одном самолете, ничего не значит…
Господи! Что за чушь она несет?! Конечно, это ничего не значит.
– Я просто следую с вами к новому месту… службы. Понятно?
Наверное, большей сумятицы лейтенанту в жизни слышать не приходилось. Но он только кивнул.
– Разрешите идти?
– Идите, – облегченно ответила Надежда и, честное слово, испытала огромное облегчение, когда он вернулся к своим бойцам.
Среди них тут же завязался оживленный разговор. Дважды Надя услышала свою фамилию и отошла в сторону, чтобы не выглядеть подслушивающей. «Ничего, – постаралась она успокоить саму себя. – Нужно только добраться до места, а там каждый займется своим делом: она – лабораторными исследованиями, солдаты – охраной лагеря. Очень скоро они и думать забудут о постороннем». Пока же происходило обратное – солдаты с откровенным любопытством разглядывали ее. Кое-кто из них даже глумливо улыбнулся, да еще изобразил на пальцах непристойный жест. Жест предназначался не ей, а соседу этого похотливого жеребца, но Надежда все-таки заметила его гнусную пантомиму. Ей захотелось одернуть юбку, так некстати открывающую колени. Черт с ним, с водителем, надо было ей дома переодеться в форму! Это в коридорах Центра ее летний костюм можно было считать деловым, а здесь, на военном аэродроме, он смотрелся так же неуместно, как открытый купальник. Зато в полевой форме она почти не выделялась бы среди находящихся в аэропорту военных и точно была бы избавлена от их солдафонских ухмылок.