– Знаете, что конкретно пролаял министр?
– Скажите, узнаем, – стандартно отозвался Норманн и незаметно переглянулся с Матвеевым.
– Здесь нет женских ушей?.. А бипперы, чтобы заглушать мат, нигде не установлены? Ну так вот. Он высказался от третьего лица: «Министру по х..., жива или сдохла твоя журналюга. Министра больше всего е... сам факт воровства невесты. Неизвестность!» Потом заговорил от автора. «Неизвестность и меня, и тех, кто стоит выше, понуждает к экстренным мерам! Невеста может объявиться – вот в чем заключается долбаная пакость этого дела».
Цыплаков сделал паузу и расшифровал министерское беспокойство.
– Это понуждает нас, работодателей и благодетелей американки, как можно скорее отмываться от нее, равно как и от дел журналистки. Отмыться означает отчасти признать свои ошибки. Эх, влезть бы в голову планировщику этого похищения...
– Я легко могу прочитать его мысли, – заявил Норманн, – это нетрудно сделать. Правоохранительные органы России выдвинут несколько версий. Планировщик – или «мусорщик» – будет ждать реакции на похищение официальных лиц, которые обязаны будут дать оценку деятельности Вики Миллер и в пользу США, откуда она и прибыла. И только после того, как ее деятельность будет признана опасной для США, а также скорее всего, и для России, «мусорщик» даст команду на устранение Вики Миллер. Этот путь с похищением был выбран потому, что простым убийством нужного результата добиться нельзя. «Она опасна для наших стран, для нашего сотрудничества» – это одно; «она была опасна» – совсем другое. В первом случае – это и признание собственных ошибок, и команда к действию.
– Один телеведущий, – сказал Матвеев, пожевывая губами, словно равномерно распределяя на них помаду, – стал убийцей. Чтобы повысить свой рейтинг. Вот и спроси: что такое убийство? Ради чего человек идет на убийство? И на что он еще пойдет, если уж пошел на убийство?
– Телеведущий? – переспросил Цыплаков. – С какого канала?
* * *
«Вот он, взгляд жертвы – осмысленный, испуганный и угасающий». Это были последние слова Сонни Новеллы, которые услышал Виктор. Они были обращены к Вики Миллер. Виктор, проводив Новеллу и Берча в подвал, в эту минуту возвращался наверх. Прислонившись спиной к «чухонцу», он повернулся лицом к свету, струящемуся из приоткрытой двери дома.
«Вот удобный момент для нападения», – подумал Михей, заходя Скоблику за спину. Лучшего и придумать было невозможно. Он показал Дикарке, чтобы она убрала пистолет, и шепнул ей на ухо:
– Будем брать его вдвоем.
Они собирались провести классический захват пленного, а не «грубое снятие» часового, поскольку в планы Михея входил допрос Скоблика.
Дикарка передала свою спортивную куртку Михею. Тот подкрался к Скоблику сзади и набросил куртку ему на голову. Дикарка перепрыгнула через низкие ворота и с разворота ударила Скоблика ребром ладони в кадык. Его тело обмякло и отяжелело в руках Михея. Тамира подхватила его за ноги, и они вдвоем перетащили его в тень крыльца.
Наймушин сдернул куртку с головы Скоблика, приложил пальцы к его шее, проверяя пульс. Дикарка что-то уж сильно ударила его, едва не провалив ему щитовидный хрящ на горле. Но действовала строго «по уставу», как учили в спецшколе. А вот сам Скоблик сплоховал. Видимо, решил, что дело сделано, опасаться уже нечего.
Скоблик был жив. Сердце его билось глубоко и ровно. Рот чуть приоткрыт, язык заметно прикушен. После такого удара в себя приходят не скоро. Десять-пятнадцать минут, не меньше, прикинул Михей.
– Покарауль его, – распорядился он, вставая на ноги. – Я – в дом.
Дикарка протянула ему пистолет.
Михей кивнул на Виктора:
– Поосторожней с ним. Он может и раньше очухаться.
– Не паникуй. Я знаю, когда мужик начинает приходить в себя.
– Свяжи его.
– Я и сама об этом подумала.
Михей открыл дверь. Короткая прихожая, спланированная «наоборот», в ширину. Массивная наборная дверь, покрашенная зеленой краской, смотрелась стильно. Как и входная, она была приоткрыта. Но свет за ней не горел.
Свет струился из единственного в этом узком наклонном проходе светильника. Проход казался трубой и из-за округлого свода, а обманчивый свет скрывал ступени. Он же походил на громадную слуховую трубку: до Михея донеслись приглушенные голоса – мужской и женский. Напряжение в них подсказывало, что разговаривали они на повышенных тонах, особенно женщина. Только расстояние, толстые стены сильно приглушали их голоса. Не разобрать слов и на середине прохода, куда Михей успел спуститься.
Он открыл дверь и тут же шагнул в сторону от прохода.
* * *
Дикарка выдернула из куртки стягивающий капроновый шнур. Он был достаточно длинным для того, чтобы связать Скоблику руки двойной петлей. Тамира склонилась к простоте – набросом. Она одной рукой свела кисти Скоблика вместе и надела на них петлю. Неожиданно остановилась, прислушиваясь. До ее ушей докатился приглушенный звук, как будто быстро открыли и закрыли дверь на шумную улицу. Она отвлеклась от работы, когда ей оставалось затянуть петли и, разъединив концы шнура, обмотать руки у запястья.
Виктор контролировал каждое ее движенье. Он дождался удобного случая, когда Михей оставил Дикарку одну, а последняя потеряла бдительность. Он дождался и взгляда Дикарки, распахнув свои глаза. Пару мгновений он смотрел на нее, не шелохнувшись, как будто были живы только глаза, потом сильно и резко развел руки в стороны, так, что капроновый шнур ожег его запястья. И тут же свел руки вместе, вынося их вперед. Дикарка получила удар по ушам открытыми ладонями. Широко открыв рот, она беззвучно кричала внутрь раскалывающейся от боли головы. Она закрыла уши руками так быстро, что коснулась рук Скобликова. Она попыталась было встать, но бывший товарищ снова опередил ее – играючи. Поднявшись, он ногой ударил Тамиру в голову. Она получила двойной удар, стукнувшись виском о бетонную площадку. Он перевернул ее на живот, сложил ей руки ладонями наружу и набросил на них петлю, обмотал концы несколько раз и завязал их обычным узлом. Снова перевернув ее, он затолкал в рот Тамиры рукав куртки.
Дикарка замычала, отчаянно мотая головой. Изловчилась и, оттолкнувшись ногами, попыталась нашуметь, пусть даже вниз головой скатившись по ступеням. Лишь бы предупредить Михея. Скоблик походя, лишь бросив короткий взгляд на девушку у своих ног, резко закрыл дверь. Тамира получила еще один удар в голову и потеряла сознание.
* * *
Михей держал пистолет двумя руками, подав корпус чуть вперед. Эта правильная постановка рук и само положение тела, легкий наклон головы даже непосвященному говорили о профессионализме стрелка. Михей держал на мушке Сонни Новеллу, определив в нем главного – по тому, как он держался и смотрел; у него был взгляд человека, который и сам может наделать проблем. Глаза у чернокожего бегали. К тому же он в поисках защиты сделал шажок к Сонни. Взгляды их пересеклись.