«Сука! — думаю я. — Избалованная легкими деньгами сука! Она угрожала человеку, для которого работа — это способ выжить. Сука!»
Увидев выражение моего лица, Хэрриет говорит:
— Я и сама не горжусь тем, что сделала, но ты должна меня понять. Я видела, что обо мне и Гекторе шепчутся, и я должна была знать причину этого. Но, узнав ее, я пожалела о том, что не смогла смириться со всеми этими взглядами и шепотками. Официантка рассказала мне, что познакомилась с Гектором в борделе, где она раньше работала.
Я смотрю на Хэрриет и думаю о том, что должна изобразить на своем лице удивление, но у меня нет на это сил.
— Я вижу, что это для тебя не новость, — печально произносит Хэрриет. — Она рассказала мне, что поначалу он был очень мил и жаловался на то, что его жена — я - отвергает его, преждевременно положив конец интимным отношениям, и что больше всего на свете он жаждет ласки и внимания. Она сказала, что во время первых встреч они просто разговаривали и иногда она его обнимала. Однажды вечером он начал оплакивать свои разрушенные отношения с женой, а она его утешала. И тут он овладел ею… — голос Хэрриет дрогнул, но она взяла себя в руки и закончила: —…без всякой защиты.
Ее глаза наполняются слезами, и она смотрит на свою чашку.
Как я могла считать ее убийцей? Да я, должно быть, совсем выжила из ума!
— Тогда у нас с ним еще были супружеские отношения, и он подвергал меня риску, но, судя по всему, Гектора это не волновало. Потом он начал приходить к ней снова и снова. Чтобы она не отказывалась от встреч с ним, он каждый раз назывался другим именем. И с каждым визитом он становился все агрессивнее и вел себя все более разнузданно. И хотя он давал ей все больше денег, уже к пятому разу она не могла смотреть на него без ужаса. Владельцам борделя не было никакого дела до того, что он над ней издевается, потому что он и им приплачивал за то, чтобы его к ней пропустили. После десятой встречи она сбежала, потому что больше не могла жить в постоянном страхе, ожидая его следующего визита.
Ее глаза по-прежнему устремлены в пространство, как это делаем все мы, когда пытаемся понять, как нам быть. Она смахивает скользящую по щеке слезу.
— Я поняла, что она не лжет, — продолжает рассказывать Хэрриет. — И я поняла, что мой муж — чудовище.
— Почему же вы от него не ушли? — спрашиваю я.
— Куда я могла пойти? — отвечает она вопросом на вопрос. — Или ты думаешь, что такой человек, как Гектор, допустит, чтобы от него кто-то ушел? Почти всю свою взрослую жизнь я была женой и матерью. Я много лет нигде не работала, не считая своего собственного дома. Право принимать решение есть только у Гектора. Он замучил бы меня юридическими тяжбами и навсегда разлучил бы с детьми. Я сделала все, что смогла, а именно покинула его постель и стала строить планы на будущее. Я уже очень давно откладываю деньги. Вскоре я буду располагать суммой, достаточной для того, чтобы уйти от него и выдержать любое юридическое сражение без серьезных для себя последствий.
— Но вы можете уйти от него хоть завтра. У нас места более чем достаточно.
Хэрриет решительно мотает головой.
— Нет. Не забывай, что у меня два сына. И пусть Джек знает о Гекторе больше, чем мне того хотелось бы, я не знаю, что известно о нем Джеффри, и не хочу рисковать нашими отношениями, пока я не готова к серьезному разговору с ним.
Я не могу понять, почему она не уходит от мужчины, которого не уважает, более того, который вызывает у нее такое отвращение. Только потому, что она хочет сохранить лицо? Вряд ли я на такое способна. Я не осталась бы даже ради ребенка. Боязнь причинить ему непоправимый вред взяла бы верх над желанием сохранить семью.
— С чего вы взяли, что я сплю с Гектором? — спросила я.
Хэрриет делает еще один глоток чая. По ее устремленным вдаль, похожим на изумруды глазам я вижу, что она тщательно подбирает слова.
— Когда я поняла, почему на меня так смотрят эти молодые женщины — а почти все они были молоды, — мне пришлось практически совсем отказаться от участия во всяких мероприятиях вместе с Гектором. Эти взгляды стали для меня просто невыносимыми. И тогда я начала больше времени проводить с женами его друзей. И я видела, как они с пониманием поглядывают друг на друга, в то же время публично не признавая неверность своих супругов. Я обнаружила, что я не одна такая. Как раз наоборот. Остальным женам тоже приходилось с этим мириться. Это придало мне сил и уверенности в правильности принятого мною решения не спешить, дождаться подходящего момента.
Однажды мой драгоценный Джек привел к нам в дом женщину, на которой хотел жениться. Я была счастлива: он наконец-то решил остепениться! Представь себе мой ужас, когда я увидела на ее лице страх, свидетельствующий о том, что ей тоже пришлось терпеть издевательства Гектора. Присмотревшись к ней, я поняла, что в ее случае это было что-то гораздо более личное и жуткое. Я также поняла, что Джек ни о чем не догадывается, и поэтому промолчала. Но жить с этим мне было очень сложно. Это была самая трудная из всех задач, которые ставила передо мной жизнь. Мне пришлось ограничить общение с сыном, лишь бы не заставлять ее оказываться за одним столом с Гектором.
Когда я узнала, что они решили пожениться тайно, я плакала два дня подряд, потому что это было подтверждением всех моих подозрений. Из-за того, что натворил Гектор, я не смогла присутствовать на свадьбе сына.
«И все же ты поставила их свадебную фотографию у себя в гостиной», — подумала я.
— Я по-прежнему не понимаю, как это связано с тем, что вы подумали обо мне и Гекторе, — сказала я.
— Дело в том, Либби, что я вижу то же самое выражение и в твоих глазах. Когда я с тобой познакомилась, его там не было, впрочем, как и все последующие годы. Но во время наших последних двух встреч я заметила, что ты смотришь на него со страхом и презрением… Я испугалась, что после аварии он, применив силу… воспользовался твоей беспомощностью и уязвимостью.
Я перевожу взгляд на черный экран лежащего рядом со мной телефона. Эта чернота скрывает цифры 999, мой шанс позвать на помощь. Сейчас мне очень нужна помощь. Что я могу ей рассказать из того, что мне известно? С одной стороны, если она все узнает, то, быть может, мне не будет угрожать такая серьезная опасность со стороны Гектора. С другой стороны, разве я могу быть уверена, что ей можно доверять? Ведь она, зная правду о Гекторе, оставалась рядом с ним! Откуда мне знать, что она не подвержена в какой-то мере стокгольмскому синдрому? Она могла убить Еву, выполняя его поручение. Может, она пришла ко мне, чтобы собрать для него информацию?
— Я узнала, что он посещает проституток, — ответила я, — и перестала его уважать. Простите, но меня выворачивает от одной мысли об этом.
— А Ева? — спрашивает она. — Как ты узнала о Еве?
— Я это вычислила. Я немного знала историю Евы, о том, что она жила в нищете. Учитывая, как относится к отцу Джек, было нетрудно сложить два и два.