Он не думал, что так заинтересуется ею, этой женщиной с глазами цыганки, которая орудует инструментами, как другая управляется с помадой. Той, которая разделяет его ви́дение незаконченной картины и предлагает утешение незнакомому человеку.
Женщиной, пишущей об оборотнях-подростках и не имеющей своей квартиры. Причем по своему выбору.
Или он не до конца ее разгадал?
Но разгадает, когда нарисует.
Думая об этом, он установил мольберт и стал натягивать холст.
Лайла стояла у дома Аша, изучая его в ярком свете дня. Выглядит так обычно! Просто старое кирпичное здание. Невысокое. Любой прохожий может посчитать, как когда-то она, что тут не меньше полудюжины квартир. Прекрасных квартир, которые расхватали молодые профессионалы, гоняющиеся за атмосферой даунтауна.
Но в реальности ничего подобного не было. В реальности Аш устроил себе дом, точно отражающий его суть и характер. Художник. С большой семьей. Тот, кто смог сочетать обе части своей жизни и создать пространство, в котором могли сосуществовать эти части.
По ее мнению, это требовало точного глаза и немалого самосознания.
Аштон Арчер точно знает, кто он и чего хочет.
И по причинам, не имеющим смысла, он хотел написать ее.
Она подошла, нажала кнопку звонка.
Он, возможно, дома. Разве ему не надо работать? Да и ей тоже бы надо работать, но она просто не могла сосредоточиться. Зато теперь помешает его работе. А ей стоило просто послать ему эсэмэску и предупредить…
– Что?!
Голос был такой резкий, что она подскочила от неожиданности. Она явно не вовремя.
– Простите. Это Лайла. Я только хотела…
– Я в мастерской.
– О, тогда я…
Что-то зажужжало, что-то щелкнуло. Она осторожно повернула дверную ручку. Дверь открылась: очевидно, это означало приглашение.
Она осторожно вошла, закрыла за собой дверь. Что-то снова щелкнуло, определенно щелкнуло. Лайла направилась к лестнице, но повернулась и подошла к решетке лифта.
Кто не захотел бы подняться в таком, спросила она себя.
Войдя в лифт, она закрыла за собой дверь, нажала кнопку с цифрой три и улыбнулась, когда кабина со стонами и скрипом стала подниматься.
Как только она остановилась, Лайла сквозь решетку увидела Аша. Он что-то набрасывал на холсте.
Нет, не на холсте. На большом листе бумаги.
– Я хотела прогуляться. У меня полно дел. Я принесла кофе. И маффин.
– Прекрасно.
Он даже не взглянул на нее.
– Положите все это и встаньте вон там.
– Я ходила в полицию и хотела рассказать…
– Встаньте вон там и рассказывайте. Нет, это положите.
Он подошел, выхватил у нее пакет из кондитерской, поставил на захламленный рабочий стол и подвел ее к длинному ряду окон.
– Изогнитесь вот так, но смотрите на меня.
– Я пришла не для того, чтобы позировать, да и звали вы меня прийти завтра.
– Сегодня тоже неплохо. Смотрите на меня.
– Я не соглашалась позировать. Честно говоря, мне неловко…
Он зашипел на нее:
– Да помолчите же хоть минуту! Нет, не так…
Она обреченно вздохнула.
На несколько секунд она почувствовала себя бабочкой на булавке.
– Я говорила, что не подойду вам.
– Нет, вполне подходите. Дело в настроении.
Он отбросил карандаш и прищурился. Ее сердце забилось сильнее. В горле пересохло.
Он запустил пальцы в волосы.
– Какой маффин?
– Э… французское яблоко. Звучит сказочно. Я проходила мимо пекарни Люка, по пути из полицейского участка. Вот и подумала, что нужно зайти и рассказать вам все.
– Прекрасно. Рассказывайте.
Он порылся в пакете, вытащил два стаканчика кофе и огромный маффин.
Когда он вгрызся в маффин, она нахмурилась.
– Это очень большой маффин. Я думала, мы его разделим.
Он откусил второй кусок.
– Вряд ли. Итак, полиция?..
– Я пошла туда и застала Файн и Уотерстона, как раз когда они уходили. Но они задержались, чтобы послушать вашу теорию взлома и насчет духов.
Наблюдая за ней так пристально, словно в руках у него был карандаш, он глотнул кофе.
– Они сказали, что подумают, но таким тоном, что стало ясно: никто не станет тратить время на то, что, по их мнению, чистая глупость. Они были слишком вежливы, и это вывело меня из себя. А вас? Почему вы не вышли из себя?
– Потому что понимаю их точку зрения. Даже если они поверили бы, что очень сомнительно, что они должны делать дальше? Куда двигаться? Никуда. У меня нет ничего определенного, у вас нет ничего определенного. Тот, кто вломился сюда и в квартиру Джули, возможно, уже успел это понять. В какой бы пакости ни были замешаны Оливер и его подружка, мы тут ни при чем. Я намерен расспросить родственников, узнать, не сказал ли он чего-то им. Но это вряд ли, особенно если он впутался во что-то нелегальное или скользкое, а возможно, в то и другое.
– Мне очень жаль.
– Не о чем тут жалеть. Может, он хвастался родным: слово там, слово здесь. И я смогу сложить все обрывки в единое целое.
Он разломил остаток маффина, протянул ей половину.
– Спасибо.
– Очень вкусно. Вам нужно было купить два.
Он схватил стаканчик с кофе, пересек мастерскую и рывком открыл двойные двери.
– О господи! Это что, костюмерная?
Лайла пришла в полный восторг и почти подбежала к нему.
– Взгляните только! Платья, шарфы, украшения! А белье! Его почти не будет на теле, если надеть! В старших классах я играла в школьном театре, недолго, потому что отца перевели, но больше всего любила наряжаться!
– Все это не подходит, но пока придется обойтись вот чем.
Он вытащил мягкий голубой сарафан.
– Не тот цвет, не та длина, но фасон лифа приблизительно тот, что требуется. Наденьте и снимите туфли.
– Не надену.
Но она коснулась юбки, мягкой летящей юбки.
– Это так красиво!
– Наденьте его на час. Дайте мне час, и оно ваше.
– Вы не можете подкупить меня… но это «Прада»!
– Оно ваше на один час.
– У меня дела… и Томас…
– Я помогу вам с проклятыми делами. И мне все равно нужно забрать почту. Я не забирал ее много дней. А Томас – кот, с ним все будет в порядке.