– Как прошел урок? – спросила старушка с любопытством.
– Нормально. – Я сел напротив, пользуясь молчанием Гесера, и налил себе стакан чаю. – Я сказал, что у вас холецистит.
– Хорошо, – кивнула Анна Тихоновна. – Надеюсь, вы не слишком устали, Антон?
– Нет, что вы. – Я отхлебнул чай. Анна Тихоновна была женщиной старой закваски. Поговаривали, что если не при свидетелях, то наша единственная учительница пьет чай из блюдца. Зеленых чаев она не признавала, еще более презирала травяные настои, по недоразумению называемые чаями. Чай в ее представлении должен был быть черным, как деготь, и крепким, как совесть грешника.
Ну или наоборот. Черным, как совесть, и крепким, как деготь.
И сладким.
Под внимательным взглядом старушки я сдался и положил в чашку три куска рафинада. Размешал. Сделал глоток.
Как ни странно, это было вкусно. Хотя дома мне и в голову бы не пришло пить чай с сахаром. Да и не полез бы он в горло.
– А почему вы так не любите этот урок, Анна Тихоновна? – спросил я. – Помнится, в мое время вы тоже занятие не проводили… гриппом болели. У нас Тигренок вела…
Мы секунду помолчали.
– Антон, а вам было комфортно проводить этот урок? – спросила учительница.
– Ну… не очень. – Я поморщился. – Объяснять молодежи, что все их грандиозные планы облагодетельствовать человечество или родную страну навсегда останутся пшиком, что все, что мы можем, – это работать по мелочам, противостоять Дневному Дозору… Неприятно, да.
– Но это надо делать, – сказал Гесер, не отрывая взгляда от компьютера. – Антон, как в «Пэйджесе» отключить маркированный список?
– Зайдите в «Вид», вызовите окно инспектора, там будет закладка… – Я удивленно посмотрел на Гесера. – А что вы взялись «Мак» осваивать?
– Интересно узнавать новое, – ответил Гесер, елозя по столу мышкой. – Или считаешь, я для этого уже слишком стар?
– Ну что вы, шеф, – ответил я, прихлебывая чай. – Вы еще крепкий старик.
– С абака на арифмометр я переходил с трудом, – сказал Гесер. – А вот с арифмометра на калькулятор – с легкостью. И пишущая машинка мне никогда не нравилась, у меня раньше даже стенографистка была… – Он запнулся и улыбнулся каким-то воспоминаниям. Анна Тихоновна тоже едва заметно улыбнулась. – А компьютер мне сразу понравился. В нем есть что-то правильное… волшебное!
– Я всецело одобряю, – кивнул я. – Нет, правда. Полезно осваивать что-то новое.
– А как там наш маленький пророк? – неожиданно поинтересовался Гесер.
– Учится.
– Подружился с кем-нибудь?
– С Надей, – сказал я. – Полагаю, вы это знаете.
– Знаю, – признался Гесер. – В этом возрасте если девочка дает мальчику по носу, то это становится началом большой и крепкой дружбы. Жаль, что у взрослых все сложнее.
– Угу, – буркнул я. Шеф начал разговор про Иннокентия не просто так, я в этом не сомневался.
– Обидно, что его пророчества так никто и не услышал, – продолжил шеф.
– Обидно, – согласился я, настораживаясь.
– А Надя точно ничего не слышала?
– Точно. Она стукнула пацана в целях мотивации и вышла.
– И камеры слежения у нас в этой комнате не было, – продолжал сокрушаться Гесер. – Или была?
– Была. Только Надя их… э… отключила.
– Сожгла, – уточнил Гесер. – Кстати, зачем?
– Чтобы никто не услышал пророчества.
– Логично, логично… – вздохнул Гесер.
Мы с Анной Тихоновной переглянулись. Я, конечно, знал шефа лет на сто меньше, чем наша учительница. Но уж понять, что он ведет разговор к какой-то лишь ему ведомой теме, было нетрудно.
– Знаешь, что меня беспокоит? – Гесер вдруг откинулся в кресле и отодвинул от себя клавиатуру.
– Глобальные проблемы мироздания, – буркнул я.
– Да, ты прав, Антон. Именно глобальные проблемы мироздания. Я убедился, что не понимаю, что же такое сумрак.
– Параллельная реальность, имеющая слоистую структуру, – сказала Анна Тихоновна. – Переход с уровня на уровень сумрака требует затраты Силы – как на сам переход, так и на поддержание собственной жизнедеятельности. Каждый слой сумрака все больше и больше отличается от нашего мира, однако с шестого слоя возможен переход обратно в наш мир – который, таким образом, является седьмым слоем сумрака.
– Для Иного первого месяца обучения – вполне исчерпывающее объяснение, – сказал Гесер. – Замечу, что еще лет десять назад молодые Иные пребывали в полной уверенности, что у сумрака три слоя… а про переход с шестого обратно в наш мир не знал и я сам. Но все же, что такое сумрак?
– Параллельные миры. – Я пожал плечами. – Это, конечно, объяснение на уровне научной фантастики, но любое другое будет из области фэнтези. Можно даже предположить, что это некие вариации нашего мира, каким он мог бы быть… альтернативные миры, отделившиеся в свое время от нашего…
– Или наш мир – отделился от какого-то другого, – сказал Гесер. – Ладно, допустим. Наша научная группа ничего более вменяемого тоже сказать не может. И научные центры Инквизиции мало что добавят… только туману напустят своими «тонкими структурами», «темной материей» и «квантовыми вариациями». Но все-таки: что есть сумрак? Просто шесть миров, которые человечество не сумело загадить?
– У вас Тигр из головы не выходит, – понял я.
– Конечно. – Гесер кивнул. – Пока мы клянемся Светом и Тьмой и получаем некий давно определенный отклик… – Гесер провел в воздухе рукой, и на его ладони на миг полыхнул ослепительно-белый шарик огня, – мы можем считать это неким физическим законом. Ну или магическим. Но Тигр – он был живой. Он разговаривал. Он формировал свое поведение в зависимости от нашего. Когда лавина обрушивается на альпиниста – это закон природы. Но когда лавина начинает гоняться за одним-единственным мальчиком, ковыряющимся в снегу у подножия горы, причем всех остальных лавина бережно отбрасывает в сторону или обходит… это уже не мокрый снег плюс сила тяготения. Это разум.
– Законы природы не разумны, – ответил я. – Сила притяжения не разумна. Электричество не разумно. Дикарь, глядя в телевизор, может допустить, что это мудрое существо, но мы-то…
– Мудрое существо? Глядя в современный телевизор, можно допустить только, что это истеричный крикливый маньяк с прогрессирующей дебильностью, – насмешливо сказала Анна Тихоновна.
– Я о том, что разумность Тигра никак не доказывает, что разумен сумрак, – упрямо сказал я. – Зеркало – Виталий Рогоза – был разумен? Вполне. В то же время он был порожден сумраком в целях сохранения равновесия.
– Сумрак лишь повлиял на неопределившегося Иного Виталия Рогозу, – сказал Гесер. – И Рогоза действовал интуитивно, толком не понимая происходящего. С Тигром – дело иное.