– В машину! – закричал я женщине, а сам в немыслимом изгибе протиснулся мимо детского кресла и плюхнулся в центр заднего сиденья. Над головой огненные капли барабанили по Щиту.
Женщина обогнула машину спереди, держась руками за капот, словно удерживая на месте, и села рядом с Надей. Та не стала спорить, сдвинулась. Хорошо, что и моя дочь, и хозяйка машины были одинаково худенькими.
– Гони! – крикнул я, но Светлана уже ударила по газу. Машина с визгом рванула с места – кажется, еще до того, как завелся мотор.
– Прикрывай! – бросила Светлана через плечо. – Надя, страхуй отца!
Защита всегда была ее работой. Впрочем, раз уж в прошлый раз она не справилась – почему бы и не поменять роли?
Я вызвал «ясный взгляд», и автомобиль вокруг меня выцвел, смазался – контуры слегка плыли, ускользали от взгляда. Женщина и дети застыли, похожие на манекены. Дома вокруг высились мертвые, заброшенные. Небо светилось тусклым мрачным светом, по нему призрачной полосой протянулось кольцо пыли и астероидов, что заменяет Луну на первом слое. Глазам стало холодно – не тем зимним холодом, что был на улице, а ледяной стылостью сумрака.
Светланы изменения коснулись в меньшей мере, лишь кожа чуть поблекла и волосы приобрели пепельный оттенок. Надя вообще не изменилась, даже движения не замедлились, как у всех, на кого смотришь из сумрака. Она повернулась, кивнула мне.
Я всмотрелся глубже – автомобиль изменил форму, превратившись во что-то с высокой крышей, вроде английского кеба, но полупрозрачное, будто из стекла. Ощущение холода стало еще сильнее, добавилось давление на глаза – даже при простом взгляде на него второй слой сумрака был не самым комфортным местом. Мир тоже изменился. Здания стремительно трансформировались в скалы. Краски вокруг погасли полностью, все затянуло серым плотным туманом.
Зато в небе вспыхнули сразу три Луны – маленькая белая, большая желтая и совсем крошечная, пылающая, с едва заметными выплесками лавы – алая.
Хозяйка машины исчезла совсем, на месте детей дрожало призрачное свечение аур… ого, а девочка-то, похоже, с потенциалом Иной… да и у мальчика что-то проблескивает…
Надя помахала мне рукой. Она была столь же живой и быстрой, как и в реальном мире.
Я стал смотреть глубже. Скалы превратились в серые холмы, холмы растеклись потоками бесцветной грязи. Все вокруг стало окончательно плоским и бесцветным, лишь временами слабые отсветы красок обозначали голубизну неба, желтизну солнца, черноту земли. Потом краски стали вновь проступать, потом проявились в полную силу. Даже смотреть на шестой слой сумрака было трудно. Но сейчас я чувствовал непрерывный ручеек Силы, текущий ко мне от дочери.
– Нет, – сказал я. – Я не вижу никого!
– А дождь? – раздался голос Светланы с того места, где она должна была сидеть.
Огненного дождя тоже не было. Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что это значит.
Двуединый атаковал нас не магией в чистом виде. То ли не был уверен, что магия сработает. То ли по какой-то другой причине. Падающий на нас огненный дождь был самым настоящим огненным дождем – распыленным в воздухе бензином или какой-то другой горючей смесью, которую подожгли над нашими головами.
И убежище, кстати, он разрушил столь же затейливым образом – перенеся в крошечный двор-колодец стенобитную машину.
Что же это значит?
В школе он сражался с нами магией и побеждал. Можно даже сказать – победил. Вампирша обратила его в бегство обычной физической атакой.
Может, он потому и сменил тактику? Или считает, что магическое столкновение теперь, когда мы втроем, будет не в его пользу?
Но самое главное – где же Двуединый? Его нет ни на одном слое сумрака…
Ну да, разумеется. Ни на одном, кроме седьмого. Кроме нашего мира.
Я убрал сумеречное зрение и вновь оказался в машине. Справа от меня в кресле сидел маленький испуганный мальчик. Слева – маленькая девочка с испуганными глазенками.
– Остановите, я с детьми выйду, – быстро сказала их мать. – Берите машину, все берите. Дайте мне…
– Вы видите, что происходит? – спросил я.
Как ни странно, она замолчала и огляделась. «Рено» – я наконец-то разглядел марку – ехал сквозь огненный дождь. Сверху нас прикрывал Щит, но на стекло, в движении, огонь заносило. Светлана даже включила дворники, и те смахивали со стекла капли горящего бензина. В сочетании с блистающей в солнечных лучах снежной пылью выглядело это феерически.
Мы обогнали громыхающий по рельсам трамвай, Светлана гуднула, привлекая внимание водителя, и, обогнав трамвай, резко повернула перед ним.
– Ты что творишь! – крикнул я, когда мы промчались под носом железной махины.
– Отрываюсь от погони! – ответила Светлана.
– А ты ее видишь?
– Нет!
Мальчик рядом со мной вдруг весело засмеялся. Не поймешь этих детей – то ревут не к месту, то хохочут.
– Мне придется немного тюнинговать вашу машину, – сказал я женщине. – Вы брали модель без люка нарочно?
– Она дешевле, – пробормотала женщина. Глаза у нее стали совсем уж безумными.
– Сейчас исправим, – сказал я.
Я поднял руку, представил себе невидимый клинок, вырастающий из пальцев. Чуть-чуть чистой Силы… И обвел над головой круг.
Женщина завопила, когда я одним толчком выбил часть крыши. Пацан рядом воскликнул:
– Ура!
Я встал, высунулся в дыру, поднимая Щит над головой. Ветер лупил изо всех сил, но на втором слое сумрака бывало и похуже.
Мы ехали уже по другой улице, но людей по-прежнему практически не было. Несмотря на хорошую для Питера погоду. Несмотря на почти что центр города. Мне даже показалось, что в переулке, мимо которого мы проезжали, я увидел поспешно удаляющихся прохожих. Редкие машины проносились мимо, набирая скорость и сворачивая при первой же возможности.
– Они где-то рядом, – сказал я. – Они держат над нами эту бензиновую дрянь… и отпугивают людей.
– Вот за это им спасибо, – отозвалась Светлана. – Женщина, вы извините ради всего святого, но нас пытаются убить, и мы прячемся. Остановиться сейчас и высадить вас мы никак не можем. Вы же видите, что происходит?
– Вижу, – сказала женщина неожиданно спокойно. – Мистика какая-то… Нет-нет, я не знаю ничего и знать не хочу! У меня дети! Высадите меня, и все!
– По возможности, – сказала Светлана.
– По возможности, – покорно согласилась женщина.
Слушая этот сюрреалистический диалог, я озирался по сторонам. Двуединого нигде не было. Он не гнался за машиной, он не бежал рядом по тротуарам.
– Папа, проверь крыши, – вдруг сказала дочь.
Это был не самый красивый и туристический район Санкт-Петербурга. Но все-таки и не новостройки. Дома вокруг были старые, как минимум начала двадцатого века. Разноэтажные, с самыми причудливыми крышами – и более плоскими, и крутыми, с мансардами, башенками, узорчатыми фронтонами.