– Этот человек сказал, что я лжец. Многие из вас давно меня знают. Разве я бросил хоть кого-нибудь на произвол судьбы? Когда четырнадцать месяцев назад мы эвакуировались с тех проклятых островов, разве не я приказал, чтобы все места в последнем, уходящем на материк транспортном самолёте, отдали раненным и гражданским? Да, потом мы десять дней пробивались с боями через гнилые топи и в итоге потеряли шестерых, но никто не может упрекнуть меня, что я оставил врагу хоть одного раненого.
А сколько раз работодатели пытались избавиться от нас после операции! Легче всего убрать наёмников, как ненужных свидетелей и сэкономить деньги. Но у меня всегда имелись свои рычаги воздействия на заказчиков, которые я не выпускал из рук. Никто не скажет про меня, что я кому-то не заплатил за работу или по моей вине парней крупно кинули. Повторяю: завтра ваши карманы будут набиты «камешками».
Рухнувший было авторитет командира, снова взлетел на прежнюю высоту…
Эта мрачная сцена напомнила Нефёдову, как они познакомились.
Как перспективного лётчика, Бориса перед испанской войной направили на Липецкие курсы командиров эскадрилий. На базе липецкого учебного центра ВВС РККА действовала немецкая авиационная школа. Некоторых советских лётчиков-курсантов назначали в обучение к немецким инструкторам – как правило, опытным асам Первой мировой войны или пилотам гражданской авиации. В двадцатые годы СССР и Германия находились в дружеских отношениях.
Там в Липецке Борис впервые и увидел Хана: высокий, атлетично сложенный, одетый по-заграничному, очень уверенный в себе и одновременно спокойный – немец с первых минут знакомства он произвёл на Нефёдова очень сильное впечатление. А потом начались полёты и инструктор показал ещё не нюхавшему пороха курсанту, как следует быстро и без риска для себя убивать в воздухе.
При разыгрывании учебных боёв коварному тевтону нравилось изобретать разные хитроумные ловушки. Учитель исповедовал тактику внезапных нападений из засады и мгновенного бегства с поля боя. И хотя Борису такая наука не слишком пришлась по вкусу, тем не менее он быстро зарекомендовал себя способным учеником. Причём до такой степени, что однажды довольный инструктор даже шутливо признался Нефёдову: «Мне иногда бывает жаль, что вы служите в иностранной армии, ибо из нас двоих получилась бы отличная пара бандитов-головорезов!».
Все эти воспоминания стремительно пронеслись в голове Бориса. Между тем по приказу Хана все присутствующие достали пистолеты, каждый делал несколько выстрелов в лежащее на земле тело, становясь таким образом как бы соучастником преступления. Теперь Хан мог не опасаться, что после возвращения в Европу кто-то решит выдать его полиции, как убийцу Тейлора. Когда очередь дошла до Нефёдова, какой-то бритый детина протянул ему пистолет.
– Я не стану стрелять! – отрезал Борис.
Этим заявлением Нефёдов поставил себя в крайне опасное положение. Незнакомца тут же взяли в кольцо. Никто не знал, кто он такой. Но, едва появившись в логове наёмников, неизвестный мужик сразу вызвал к себе волну злобы, подозрительности и агрессии.
– Если не сделаете, что вам сказано, отправитесь вслед за ним! – пригрозил один из наёмников, ткнув ботинком труп.
Хан растолкал обступивших Бориса людей и бросился к нему с радостным криком:
– Дружище, Йозеф!
Далее была разыграна великолепная по актёрскому исполнению сценка. Светясь от радости, Макс тряс Бориса в объятиях, рассказывал на публику, как он рад встретить своего старого фронтового товарища ещё по Легиону «Кондор». По-свойски тыча Нефёдову пальцев в грудь, немец пояснял, оглядываясь на своих парней:
– Вы даже представить себе не можете, какой это славный вояка, а какой товарищ!
Хан немедленно поручился за Бориса. Этого было достаточно. Все стали расходиться. Возле самолёта остались лишь двое мужчин. И хотя один из них на целую голову возвышался над собеседником, это был разговор равных.
– Ну, здравствуй, Борис, – Хан сразу «сменил пластинку». Теперь, когда не требовалось разыгрывать на публике комедию, притворяясь старым другом, он выглядел скорее неприятно удивлённым, чем обрадованным свиданием со своим бывшим курсантом. Похоже ему было неприятно, что старый приятель стал свидетелем кровавой внутренней разборки.
– Как тебя занесло в это проклятое место? – поинтересовался командир наёмников. – Чтобы приехать сюда по доброй воле, нужен действительно сильный мотив.
Борис едва заметно ухмыльнулся и пояснил, что устал жить на скромную пенсию и потому решил тряхнуть стариной. Хан понимающе кивнул, подтвердив, что ему нужны хорошие лётчики, вот только работу он может предложить с определённой спецификой.
– Придётся лить напалм и химические реагенты на мирные деревни, расстреливать с бреющего полёта женщин, детей, стриков. Надеюсь, тебя это не смущает?
У Нефёдова желваки заходили на скулах. Ироничное настроение с него как ветром сдуло, ответил он очень серьёзно:
– Я постараюсь делать своё дело чистыми руками. А насчёт остального… Я солдат. Но всегда воевал за идею. Настало время попробовать заработать своим ремеслом, чтобы было с чем встретить старость. Надеюсь, теперь у вас действительно не будет перебоев с выдачей жалованья?
Хан, прищурившись, разглядывал человека, которого он всегда уважал за данный Богом талант лётчика и настоящий мужской характер.
– Как говорят у вас в России: может, хватит Ваньку валять? Хоть мы и не виделись много лет, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить, что ты здесь из-за денег.
«А вот я тебя не узнаю! – захотелось в этот момент откровенно признаться Борису. – Офицер, к какой бы армии он не принадлежал, никогда не должен унижаться до собственноручной бесчестной расправы над подчинённым».
Так случилось, что во всех войнах, в которых им пришлось участвовать, они были врагами. Тем не менее, для Бориса Хан всегда оставался одним из учителей, сформировавших его, как личность. Поэтому Нефёдоу было крайне неприятно пережить очередное разочарование в нём. Хотя он и понимал, что многолетняя служба гитлеровскому режиму не могла не оставить в характере старого германского лётчика свой тёмный след. Да и психология наёмника кардинально отличается от менталитета армейского офицера. Военный вождь полукриминального войска обязан обладать качествами жестокого, и если нужно бесчестного к своим врагам пиратского капитана, иначе ему не удержать своих «джентльменов удачи» в повиновении.
В любом случае оставалось принимать этого человека таким, каков он есть. Без помощи Хана Нефёдов не мог обойтись в своих поисках сына. А для того, чтобы объяснить ему истинную причину своего приезда и сделать своим союзником, Борис сперва напомнил немцу об одной прошлой истории:
– Надеюсь, ты не забыл, что я помог твоей невесте вытащить тебя из места похуже, чем этот «курорт». И твоя девушка готова была ради тебя даже ехать в Сибирь, которую вы немцы считаете адом. Мой нынешний мотив примерно такой же.