– Это натуральное кружево, ручная работа, – сказала гордая сотрудница. – Я буду ее сама стирать, потому что вы испортите.
– Я испортил бы даже кружево, вырезанное из резины. Это во-первых, Рая. А во-вторых, я ничего не стираю в принципе. У меня есть жена и мама. Но я тебе очень благодарен. Как-то так стало мило. Сразу спать захотелось. И есть.
– Я вам и подушку принесу. И котлет нажарю. Можно?
– О чем разговор! Только не все сразу. Иначе работе конец.
– Хорошо. Я не сразу.
Шелковая пуховая подушка уже лежала на суровом кожаном диване Земцова, и Сережа старался на нее не смотреть. В сон клонило. Значит, скоро прибудут котлеты. Рая – очень обязательный человек.
Лида, кстати, очень внимательно разглядывала скатерть. Ретро, красиво и дорого. Не такие уж они козлы, эти менты. А Кольцов еще и красавец-ковбой. Просто Лида не доверяла красавцам по жизни. Следователь – другое дело. Синие глаза, зеркало души и все такое. Может, и неплохой человек. Но, бог ты мой, как ей не хотелось внедряться в жизнь и тайны покойной дочери. Тайны? Нет. Просто Лера не очень посвящала мать в свою жизнь. Особенно когда между ними возникло молчаливое противостояние. Лида хотела слышать от Леры, как она ненавидит отца, какая плохая Элиза, а Лера просто перестала с ней о них говорить. Иногда об Элизе – с восхищением. То есть идея провалилась? Кто знает? И кто теперь узнает? Лера была не самым честным и простым человеком. Зачем-то они переоделись. Кто-то перепутал. Нет обеих. Точнее, дочь Лиды есть: в морге. А вдруг это Элиза их переиграла и прячется? Да и с Виталия подозрение не снимается. Он дал такую реакцию. Это странно. Как будто хотел уйти от ответственности. Но пусть ищут сыскари. Ее дочь не вернут. Хотя – с другой стороны: как искать без близких людей, свидетелей? Она хочет, чтобы убийцу нашли.
– Это что? – спросила она у Сергея.
– Это снимок из альбома Элизы. Эта девушка, лица которой не видно, очень похожа на Валерию. Как вам кажется?
– Мне не кажется. Это Лера.
– Остальные люди вам знакомы?
– Элиза, конечно, королева бала. Остальные все, как Лерочка, то сбоку, то с краю, то спиной… Нет, точно я никого не узнаю. Вроде есть что-то знакомое, но могла видеть раз, на улице.
– То есть, кроме Леры и Элизы, вы точно никого не можете назвать, так?
– Так.
– Платье на Валерии…
– Его подарила ей Элиза.
– Оно дома?
– Не знаю. Это надо рыться в куче тряпок.
– Элиза специально покупала Валерии подарки? Упаковка и тому подобное?
– Нет, конечно. Надела раз – второй раз уже в этом не появится, так я понимаю. Вещи практически новые всегда, но их один-два раза надевали. Правда, Лера говорила, что какие-то вещи у нее любимые есть…
– Леру это не смущало – то, что вещи не были совсем новыми?
– Она была в восторге. Так мне казалось. Ведь Элиза покупала для себя. Для Леры это значило очень многое. Подарки все же не выбирают, как для себя.
– Итак, это фото ни о чем вам не говорит, да?
– Почему… Это студия, мне кажется, я была в ней… Очень давно. Хотя, наверное, все студии фотографов похожи. И я была не в одной. Просто тут стенка выложена необработанным гранитом. Один выпал. Я видела такую стенку. Сразу скажу: не знаю, где это. В Москве, но не найду. Меня привезли из аэропорта на машине.
– Кто привез?
– Фотограф и привез. Мы договорились, наверное, а может, Виталий. Я не вспомню.
– Имя хотя бы фотографа?
– Нет. Я же сказала: меня часто фотографировали. Я была в разных студиях.
– Мы можем найти фото из этой студии?
– Не берусь. У меня их тысячи.
– Они находятся в одном месте?
– Нет. Что-то закачала в компьютер, потом надоело.
– Вы доверите нам поискать?
– Не хотелось бы.
– Но это ниточка, как вы не понимаете?! В этой студии могло задумываться убийство.
– Не знаю. Только когда Стивена дома не будет.
– Кого?
– Это мой гражданский муж. Стивен Боровицкий.
– Странное имя. Он – иностранец?
– Да ничего странного, потому что он Степан из Белоруссии, фамилия Галушка. В Москве все поменял.
– Прошу прощения, а как вы называете его сокращенно-уменьшительно? Ну, по-домашнему?
– Стив, конечно.
Когда вечером Сергей пришел домой, его радостно встретили Олежек и Май. Насти не было.
– Не понял: где у нас мама? – спросил Сергей, обнимая сразу ребенка и собаку. Они как-то научились сплетаться в теплое, уютное, целовальное и лизательное существо.
– Мама сказала, что пошла по делам, – доложил Олежек. – И сказала, чтобы ты с нами погулял перед сном.
– Олег, – строго сказал Сергей. – Я, конечно, с вами погуляю, раз вы такие брошенки. Но зачем ты говоришь неправду? Не могла Настя такого сказать, потому что я случайно пришел так рано. У меня бывают дела до утра.
На Сергея уставились две пары больших, очень красивых и, главное, честных глаз.
– Ну, не сказала, но дала понять, – ответил разумный не по годам ребенок. – Она сказала, чтобы я один с Маем не ходил. А ее нет. Что получается?
– Что ты прав. Она вас покормила, надеюсь?
– Давно, – твердо сказал Олежек, и Май посмотрел на него преданно. Пес понял, что ребенок представляет их права. – Май ел свою еду с каким-то мясом, я – котлеты с макаронами, помидоры, потом яблоко. Но мы хотим шоколадный торт!
– Какой еще торт?
– Мама купила, сказала – потом. Значит, сейчас, когда ты пришел. Он целый.
– Опять Настя купила эту мину замедленного действия! Ты будешь просить по кусочку весь вечер, а потом просыпаться ночью и говорить, что он тебе снится и мешает спать. Хорошо, пойдем гулять, потом попьем чаю с этим тортом. Только не вздумай Маю давать. Собакам нельзя сладкое.
– А мама сказала, что она прочитала состав, там все хорошее. И фирма хорошая. И сладкое нужно для мозгов.
– Ты про чьи мозги говоришь?
– Мои и Мая.
– Где же Настя? – в панике воскликнул Сергей. – Я с вами не справлюсь.
– Мама скоро придет. Наверное. Но она будет усталая, поэтому тебе нужно с нами быстро погулять и дать чай с тортом.
– Не могу понять, как у нас с Настей мог родиться такой хитрый ребенок. Ты просто знаешь, что Настя сегодня не собиралась давать тебе торт. Во всяком случае, перед сном. Может, она его вообще кому-то в подарок купила. На день рождения, например.
– Пап, – встревоженно сказал Олежек, – тогда давай быстрее. Разрезанный и поеденный она не подарит.