– Марианна, это я.
– Рокко. Чего тебе еще от меня надо?
– Ты не отвечаешь по домашнему телефону, и полицейские от твоего дома смотались.
– Наконец-то они оставили меня в покое.
– Где ты сейчас?
– Так я тебе и сказала! Ты ведь грозился меня убить.
– Они перевезли тебя куда-то.
– Нет. Я сама ушла из дома.
– Твой телефон прослушивается?
– Нет, Рокко, клянусь, что нет. Эти сволочи наконец-то отвязались от меня.
– Я тебе не верю.
– Думаешь, я бы говорила с тобой так, если бы они меня слышали?
– Я тебе не верю. Подожди, сейчас я перейду в другую кабинку и через пару минут снова позвоню.
Он повесил трубку. Все мы тяжело дышали и вели себя нервно: потягивались, кашляли, словно накопившееся напряжение требовало немедленного выхода. Меня привели в восторг актерские способности Марианны. Было похоже, что она решила по-настоящему поработать на нас. Она выглядела не просто послушным исполнителем нашего плана, она вкладывала душу в это дело. Тут ее телефон снова зазвонил.
– Марианна, скажи, где ты сейчас находишься.
– Рокко, зачем тебе убивать меня? И зачем тебе убивать эту женщину из полиции?
– Это они меня заставляют – хотят испытать.
– Чтобы ты и меня тоже убил? Нет, Рокко, вряд ли. Но если ты хочешь убить ее, я тебе помогу.
– Как?
– На моих условиях.
– Говори.
– Взамен ты должен оставить меня в покое, никогда больше не угрожать мне, не искать встречи со мной и не приближаться к моему дому. Никогда!
– Я перезвоню через пять минут.
Во время этого второго перерыва Абате снял наушники, и я заметила две глубокие морщины, залегшие у него от глаз по обе стороны носа. Марианна смотрела в пол, не скрывая охватившего ее отвращения – возможно, к себе самой. Снова зазвонил телефон, снова в комнате повисло напряжение.
– Я согласен, – сказал Катанья. – В чем заключается твоя помощь?
– Завтра вечером, в одиннадцать, она вместе с одним итальянским полицейским явится в гостиницу “Фьори”, это на улице Волтурно. Они войдут через служебный вход, из тупика – того, что по правую руку от гостиницы. Там и машину оставят. Ты можешь этим воспользоваться – вот твой шанс.
– Откуда у тебя эта информация?
– Я услышала их разговор, когда они уже собирались уходить от меня.
– Но если ты заманиваешь меня в ловушку…
– Рокко, я тебя не предам. Да и что бы я от этого выиграла? Ты можешь думать что угодно, но я никогда таких вещей не делала. Клянусь тебе нашим былым времечком.
Катанья повесил трубку. Маурицио снял наушники и вызвал полицейского, дежурившего у двери, чтобы тот увел Марианну. Проходя мимо ispettore, она бросила ему в лицо какие-то слова, но я их не разобрала, хотя по выражению ее лица догадалась: это было оскорбление. Когда мы остались в номере вчетвером, Гарсон, довольно плохо понявший, о чем шла речь, попросил объяснений у Габриэллы. А я обратилась к Абате:
– Как тебе удалось добиться, чтобы эта женщина согласилась так безоглядно помогать нам?
– Я дал ей понять, что он не отстанет от нее, пока мы его не арестуем.
– Скажи мне еще одну вещь: когда Катанья заявил, что это они требуют, чтобы он меня убил, он имел в виду мафию?
– Может, и так, не знаю.
– А Марианна, судя по всему, сразу поняла, о ком речь.
– Я велел ей не задавать лишних вопросов, а больше поддакивать.
Я кивнула. Потом посмотрела по сторонам. Видок у всех у нас был неважнецкий. Два дня, проведенные здесь, давали себя знать.
– Пора отправляться отдыхать, это нам просто необходимо.
– Но завтра в семь утра…
– Да, Маурицио, знаю. Завтра с раннего утра мы должны заняться подготовкой моего убийства.
Все разом вздрогнули, из чего я вывела, что в этот час и в этих обстоятельствах коллеги не были способны по достоинству оценить мое чувство юмора.
В голове у меня свилось в клубок столько сомнений и опасений, что мне, видимо, грозила бессонная ночь. Тем не менее я буквально рухнула в постель, и уже ничто не могло прервать то сладкое и чудесное наслаждение, каким является сон.
На следующее утро комиссар Стефано Торризи присутствовал на нашем первом совещании.
– Я даже вообразить себе не могу, зачем мафии понадобилось убивать вас, инспектор, – начал он отвечать на вопросы Абате. – Не исключено, что им нужно избавиться от Катаньи, и они решили использовать вас.
– Не понимаю.
– Они поставили ему условие: он убивает вас и этим искупает свою вину перед ними. На самом деле они рассчитывают на то, что он сам погибнет при этой попытке.
– Да, но ведь есть и немалый риск: мы его схватим живым, и он выдаст нам какие-нибудь секреты.
– Скорее всего, никаких особых секретов он просто не знает, дорогая Петра.
– Но тогда почему они хотят прикончить его?
– В наказание за совершенные ошибки. А вас они, возможно, хотят использовать как наживку.
– Кажется, я превратилась в такую универсальную наживку, на которую клюют любые рыбы.
– Все это очень приблизительно, но на всякий случай… Надеюсь, вы, ispettore, позаботились о достаточно надежной охране, когда разрабатывали свой план?
– Да, но охрана должна быть совсем незаметной, если мы хотим добиться нужного результата. Если Катанья что-либо учует…
– Именно это меня и беспокоит, Маурицио, честно признаюсь.
– Не волнуйтесь, Стефано, я поставлю двух стрелков на втором этаже гостиницы.
– Совсем как в старые времена, да? Надо было появиться прекрасной даме из испанской полиции, чтобы мы снова начали работать с настоящим размахом.
– Это только ради того, чтобы произвести на нее впечатление, – отозвался Абате.
– Но в любом случае хочу вам напомнить, коллеги: он нам нужен живым для продолжения расследования в Испании. И мне, кстати, тоже хотелось бы выйти из этой переделки живой.
– Ваш комиссар из Барселоны никогда не простит нам, если мы возвратим ему вас в подпорченном виде.
– Нет, не простит, да и мой муж, надеюсь, тоже.
Оба они засмеялись. Потом Торризи заговорил с таинственным видом:
– Чтобы порадовать вас, признаюсь: я кое-что накопал, выясняя, кто стоит за спиной Элио Трамонти.
– А вы не могли бы поделиться со мной накопанным?
– Более непроницаемой, чем итальянская мафия, считается только итальянская полиция, которая ею занимается.