— Он думает, что ты должен быть на этом корабле?
— Несомненно. — Мэтью был уверен. Когда преданный пес Сирки не вернулся и не принес хозяину окровавленный кусок от тела Мэтью, профессору пришлось признать, что его великана победили. — Он знает.
Янтарные глаза капитана Фалько смотрели на паруса, не упуская ни малейшей детали. Он вдруг повернулся к Мэтью и Берри.
— Полагаю, вы оба устали.
— Очень, — ответил Мэтью.
Фалько кивнул:
— Отоспитесь после смерти. Которую я не намерен сегодня допустить. Мистер Шпеддер! — Первый помощник подошел к нему.
— Пошлите наверх человека натянуть правый нижний край брамселя, чтобы никакой слабины на этом парусе не было. Потом выберите пять человек — и обязательно поставьте среди них африканского воина. Раздайте всем топоры, пилы, вообще все режущие инструменты. И чтобы всю тяжелую мебель повыбрасывали из кают! Кровати, комоды, кресла, умывальники — за борт. И двери тоже. Начните с моей.
— Есть, сэр!
— Ах, да. Мисс Григсби и мистер Корбетт примут в этой работе участие. Вперед, дети мои!
Так начался этот день — безобразный, но никоим образом не бесцельный. Стучали топоры, визжали пилы, молоты разбивали предметы на такие куски, которые можно было вытащить в двери и выбросить за борт.
К рабочим присоединились Минкс Каттер и Шафран, отдавшая понянчить младенца пожилой женщине. Шафран как могла обработала раны Минкс — промыла их и завязала тряпкой ту, что поглубже — порез на лбу. Минкс ходила с такой угрюмой физиономией, что Мэтью старался не попадаться ей на дороге. Наверное, убивать женщин ей тоже было не по душе. А возможно, дух Натана Спейда все еще тревожил ее память.
Мебель выбрасывали из всех кают по очереди, начав с капитанской. Оказало ли это влияние на ход «Летуньи», трудно было сказать, но Мэтью к вечеру заметил, помогая вываливать очередную кровать за борт, что судно Хардвика перестало нагонять и держится на том же расстоянии, что и раньше.
Когда солнце стало клониться к закату и небо на востоке окрасилось в густой фиолетовый цвет, работа была закончена. Весь деревянный балласт разбили и выбросили, даже двери. Сейчас «Летунья» состояла из парусов и корпуса с очень небольшим количеством внутренностей. Хватит ли этого? Похоже, даже капитан Фалько не знал.
Когда начала сгущаться тьма, со стороны пушек Хардвика полыхнула вспышка и раздался грохот залпа. Не ожидая приглашения, Мэтью, Берри и Минкс взобрались на полуют и увидели у кормового релинга капитана Фалько, нацелившего подзорную трубу на преследователей.
— Рыбу пугают, и только, — сказал Фалько. Судя по голосу, капитан и сам мог свалиться без сил в любую минуту. Может быть, он держался на ногах только благодаря своей трости. — Но они перезаряжаются.
Грохнул второй залп, рев пронесся над водой. В двухстах ярдах от кильватерного следа «Летуньи» встали в ряд шесть гейзеров.
— Порох и ядра зря тратят, — прокомментировал капитан. — Наступает темнота, и они стреляют, пока еще видна цель. Сегодня на нашем судне огней не будет. — Он замолчал, всматриваясь в дальний корабль, вдруг добавил:
— Кажется я поторопился.
— А что там? — спросила Берри.
— Хардвик меняет курс. Направление, похоже… норд-норд-ост. С нашего курса уходит. — Он хмыкнул. — То ли прекращает погоню, то ли делает вид. Но Хардвик ведь не дурак — знает, что в темноте ему нас не схватить. Да и не найти, кстати сказать.
— Уберег Господь, — выдохнула Минкс.
— Главным образом топоры уберегли, пилы да молотки. Сила ваша спасла. Паруса вот эти у вас над головой. Вряд ли месть еще будет нас преследовать.
— Простите? — не понял Мэтью.
— «Месть Темпля». Так называется корабль Хардвика.
— Можно? — Мэтью протянул руку за подзорной трубой, и Фалько отдал ее. Юноша увидел смутный контур корабля, уходящего направо. Потом на борту «Мести Темпля» вспыхнула первая масляная лампа, и еще одна, и еще несколько. Интересно, какая из них освещает профессора Фелла и в какой из своих масок предстал он на этом корабле?
Действительно ли профессор велел прекратить погоню — вероятно, по совету капитана корабля? И ложится на норд-норд-ост? В направлении Англии?
Вряд ли месть еще будет нас преследовать, сказал Фалько.
Корабль — да, не будет, подумал Мэтью. Но месть как таковая… будет, если он хоть немного понял намерения профессора.
Будет всегда.
— Еще несколько часов нам придется идти без ламп, — решил Фалько.
— Но внизу, в камбузе, есть свечи, чтобы разглядеть баранье жаркое, сухари, горох и лимонную воду.
— Это хотя бы звучит приятно, — сказала Берри. Она настолько вымоталась, что едва держалась на ногах, но и проголодалась так, что не смогла бы заснуть на пустой желудок.
— Первые пять суток оно и на вкус приятно. Но на пути обратно вас не будут баловать так, как на пути сюда. Вы будете есть с экипажем и то, что ест экипаж. Потому что вы теперь тоже члены экипажа.
— Вполне справедливо. — Минкс вздернула подбородок и одарила Фалько таким надменным взглядом, что любой другой был бы испепелен им до углей. — Лишь бы никто не пытался влезть между моим ножом и моей едой.
— Уверен, что этого не случится, мисс, — ответил добрый капитан, кивнув и слегка поклонившись, как положено джентльмену. — А когда вы уберете ваш нож, быть может, вы позволите мне взглянуть на свои раны. Не знаю, понадобятся ли игла и кетгут, но вряд ли вам понравится, если останутся шрамы.
Минкс не ответила. Мэтью подумал, что внутри у девушки такие шрамы, что внешние по сравнению с ними — просто ниточки.
После ужина в камбузе корабль приготовился к ночи. Распределили вахты, и Мэтью, к своей досаде, получил от мистера Шпеддера приказ явиться на полуют, когда корабельный колокол пробьет восемь склянок. То есть в четыре утра, если он правильно помнит эти проклятые склянки. Ему был выделен гамак в тесном и, говоря откровенно, довольно-таки пахучем помещении с другими членами экипажа, свободными от вахты (женщинам и детям отвели другое место), и Мэтью, сбросив ботинки и растянувшись в сетке, почти сразу покинул внешний мир.
Однако, как бы он ни был вымотан, а поднялся он раньше восьми склянок — открыл глаза, очнувшись в гамаке посреди храпа, отрыжки и кишечных газов своих соседей. Но беспокоило его нечто иное, чего он никак не мог выбросить из головы.
Книга называлась «Малый ключ Соломона» и представляла собой компендиум демонов и заклинаний для их вызова. Насколько велика была вероятность найти второй экземпляр этой книги в библиотеке профессора Фелла? Тут пахло чем-то подозрительным, как в истории с похищением сахара. Злом пахло, если уж начистоту. И еще одна колючка, засевшая в сознании… имя Бразио Валериани. Тому, кто укажет мне местонахождение Бразио Валериани, я заплачу пять тысяч фунтов, — сказал профессор. — Десять тысяч я заплачу тому, кто мне его доставит. Силой, если будет необходимо. Вы — мои глаза и мои руки. Ищите — и да обрящете.