– Тогда вперед! – и Роберт тронул коня.
Но это движение было недолгим. Как только стало возможно рассмотреть друг друга, обе стороны невольно остановились.
– Вот и жених пожаловал! – произнес Роберт и крикнул: – Граф, предлагаю вам повернуть назад.
В ответ тот крикнул:
– Нет, граф, это я вам предлагаю уйти с моей дороги.
Конь под Робертом танцует на месте.
– Граф, – вновь крикнул он, – я своей дороги никому не уступаю. Посему пусть нас рассудят шпаги.
– Драться будем, – заволновался Вержи, – а их, смотри, сколько!
– Тихо, – осадил его Дре.
– Только, граф, – продолжил Роберт, – предлагаю тебе следующее: я поворачиваю назад своих гвардейцев, – и он смотрит на Бараса, тот понятливо кивает и отъезжает на несколько шагов, – а ты приказываешь удалиться своим людям. Иначе сам понимаешь, что они с вами сделают.
– Какие гвардейцы! Их ведь нет! О чем он? – вновь заволновался маркиз.
– Тихо, ты! – опять зашипел на него Дре. – Стой и слушай!
Вид отдельно стоявшего гвардейца, готового отвести своих или бросить их в бой, магически подействовал на ближнее окружение Тибо. Первым не выдержал Аршамбо:
– Тибо, прикажи своим людям убраться вон. Иначе… – голос его аж задрожал. Аршамбо поддержали Конти и Невернэ. Причем дружно, напористо, требовательно.
– Терпение мое кончилось, – крикнул Роберт.
Видно было, как гвардеец перебирает узду. Команда, и он поскакал. Не выдержал Конти.
– Верни! – со злобой прошипел он.
И Тибо не выдержал. Встречи с гвардейцами не желал никто из людей Тибо. Получив команду, те, пришпорив коней, с легким сердцем понеслись подальше от страшного места.
Оставшиеся спешились и стали выбирать противников.
– Я беру того… женоподобного, – первым заявил Матье.
Решение Матье попытался было оспорить Роберт.
– Отдай его мне…
– Нет! – перебил его Матье. – Это не по правилам. Я первый его выбрал. Я с ним и буду драться!
Роберт спорить не стал.
– А я, – сказал Вержи – этого худяка.
То был Конти. Дре достался Невернэ, а Роберту остался Аршамбо.
Поприветствовав шпагой каждый своего противника, бой начали широкой полосой. С первым касанием шпаги Роберт понял, что у него не очень сильный противник, поэтому он мог наблюдать за новыми друзьями, которые подтверждали свой статус шпагами.
Дре дрался на равных, и о нем нечего было беспокоиться. Сложнее было у Матье. Тибо, блестящий фехтовальщик, теснил Матье. Но тот пока выходил из сложных положений. Тяжело было Вержи. Конти уже успел нанести укол маркизу. Пока это была лишь царапина. Но она говорила о многом. Надо было его выручать. И капитан энергично взялся за дело. Он пока не использовал свой коронный прием, но другим успел воспользоваться. Сделав ложный выпад, он как бы раскрыл себя. Противник обычно клевал на эту удочку и получал крепкий укол. Попался на этом и Аршамбо, получив укол в правое плечо. И какой! Он не мог держать в руке шпагу. Но, надо отдать ему должное, он перекинул ее в левую руку и попробовал продолжить бой. Роберт прижал его шпагу к земле и спросил:
– Жить хочешь?
Противник испуганно кивнул.
– Дай слово, что не будешь больше драться.
– Даю. Слово дворянина.
Роберт отпустил Аршамбо на все четыре стороны и оглядел поле боя. Конти просто стал играть с маркизом, оттягивая его конец. Медлить было нельзя. Очередной выпад герцога, и Вержи оказался отброшенным. Конти ринулся было к нему, чтобы прикончить, но на пути встал Роберт. Он остановился и посмотрел в сторону. Аршамбо сидел на земле, и слуга перевязывал его рану.
Но эта картина не остановила герцога. Шпаги скрестились. С первого же удара капитан применил свой прием. Шпага вырвалась из рук герцога, отлетев в сторону. Он оказался во власти противника. Но тот был милостив, любезно улыбнулся и предложил продолжить бой.
Конти дрался с остервенением, как оскорбленный до глубины души человек. Хотя все его умение, все хитрости разбивались о весьма предусмотрительные приемы противника. Герцог выдохся, и Роберт спокойно, отразив очередной удар, проткнул ему плечо. Он понял, что его противник не хочет жертв, и внутренне был ему благодарен, хотя плечо давало о себе знать. Он подошел и сел рядом с Аршамбо, дожидаясь очереди на перевязку.
Теперь Роберт мог помочь и Матье, из бока которого сочилась кровь, и он с трудом отбивал удары Тибо.
– Граф, я тебя жду! – воскликнул Роберт, став рядом с Матье.
Увидев перед собой своего главного врага, он вдруг отпрыгнул на несколько шагов в сторону и положил шпагу у ног. Противник спустил флаг.
Вложив шпагу в ножны, Роберт подошел к нему.
– Граф, заметь, я второй раз дарую тебе и твоим друзьям жизнь. Оцени это. В третий раз, если встанешь на моем пути, пощады не будет, – сказав, повернулся и пошел к друзьям.
Вержи уже перебинтовался, и Жак перевязывал Матье. Раны были не страшны, так что все смогли продолжить путь.
Когда сели на коней, Роберт рассмешил всех, сказав, что надо возвращаться. Они проехали дорогу.
– Это тебе подсказал граф, – смеясь, сказал Матье. – Кстати, кто он?
– Тибо Шампаньский, – просто ответил Роберт.
– Тибо Шампаньский! – удивился Матье. – Что же ты мне не сказал, что это сам граф Шампаньский.
– Я хотел. Да ты перебил. Потом подумал, зачем? Ты бы боялся и так здорово бы не дрался.
Матье, довольный похвалой, заулыбался.
– Чем же еще ты нас удивишь? – вмешался, как всегда, пришедший в себя маркиз.
– Если я скажу, то удивления не будет, – рассмеялся Роберт и пришпорил коня.
* * *
Сидевший на дереве слуга должен был смотреть на дорогу и дать сигнал, когда увидит всадников. Но, засмотревшись на дравшихся ворон, которые не могли поделить корку хлеба, он увидел всадников, когда те подъехали чуть ли не под самое дерево, на котором он сидел. Слуга кубарем скатился вниз и, заорав: «Едут!» – бросился к замку.
А в нем все шло по плану. С утра Агнессу удалось нарядить как невесту, убедив ее в том, что это все же праздник, как-никак день рождения. Когда раздался крик, возвестивший о приближении жениха, мать, взяв дочь под руку, повела ее в церковь, где перед дверьми должна была дать ей питье, сказав, что этим она поминает отца.
Когда мать и дочь выходили из замка, навстречу им въезжали люди. Дочь первой узнала Роберта. И вновь, как тогда в церкви, бросилась к нему навстречу. Он слетел с лошади и сжал ее в объятиях. Мать, увидев Роберта вместо Тибо, со словами: «О Боже! Опять он!» – упала в обморок. Из ее рук покатилась кружка с какой-то жидкостью, которая разлилась по земле. Лекарь начал с ней возиться, приводя в чувство. Тут надо было видеть удивленные лица друзей Роберта.