– Я тоже, Нерис. Не встречала ли ты в пещерах чужака?

– Нет, но я чувссствую его запах. – И Нерис подняла голову и принюхалась.

– Тогда нам пора, – сказала тетя Фила.

– Поссстойте, – сказала Нерис. – Загляните в ясссли. Там осссталось одно яйцо. Птенец всссе никак не вылупитссся.

– Конечно, заглянем. Идем, Нат.

И тетя Фила направилась в небольшую пещерку. Оказавшись внутри, Нат быстро вспотел.

– Почему здесь так жарко?

– Горячий источник, – тетя Фила указала на маленький булькающий бассейн. – Виверны не сидят на яйцах: могут раздавить. А будь скорлупа толстой, птенец не смог бы вылупиться. Теплый воздух горячего источника греет яйца, пока не вылупятся птенцы. Влага же не дает яйцам затвердеть.

На кучке сена грустило одинокое яйцо. Оно было примерно два фута высотой, и Мазя облизнулась.

– Какая из него получится омлетница!

– Яичница, Мазя, а не омлетница.

Тетя Фила дотронулась до яйца, присев на корточки.

– Нат, подойди. Пока есть возможность, посмотри поближе.

Нат подошел ближе к яйцу. Оно было заключено в мягкую разноцветную оболочку, которая переливалась всеми цветами, стоило чуть повернуть голову.

– Можешь дотронуться.

Нат обернулся: не видит ли Нерис. Но она занималась детьми и не обращала на них внимания. Он коснулся яйца пальцем. Теплое, гладкое. Нат отдернул руку, но тетя Фила успокоила его:

– Все хорошо. Постучи по нему. Но только осторожно. Оно не должно треснуть прежде времени.

– Почему?

– Две причины. Во-первых, птенец, который не сможет натренировать мышцы, выбираясь из яйца самостоятельно, будет слаб. Во-вторых, птенец не должен первым увидеть нас. Кого он увидел первым, тот для него и мама. Моррис Фладд в 1716-м году был вынужден переехать в пещеры и прожить со своим птенцом остаток дней. К счастью, он был настоящим криптозоологом и не расстроился. По крайней мере, очень сильно.

Нат легонько стукнул по яйцу. Отозвалась скорлупа еле слышным «тук-тук-тук».

– Этот звук говорит о том, что скорлупа затвердела, и птенец скоро вылупится, но по неведомой причине скорлупа этого яйца цела.

– Сколько ждать, пока птенец вылупится?

– Это зависит от разных факторов. От температуры, от того, чем питалась мать перед тем, как отложить яйцо, от ее возраста, от общего состояния здоровья. Большую роль играет погода. В сырой сезон яйца зреют дольше, в засушливый – быстрее. Конечно, многое зависит от самого птенца: насколько он силен, какого размера, достаточно ли активен. Подобных факторов тысячи, но в общей сложности от момента откладывания яйца до вылупления проходит от двенадцати до четырнадцати месяцев. Но бывают и пустые яйца. Думаю, что это яйцо затвердело только потому, что высыхает, а не потому, что готово треснуть.

– Как грустно, – сказал Нат.

– Да, грустно. Поголовье вивернов сокращается, и каждый малыш – драгоценность. Но иногда ничего поделать нельзя.

– Что же будет, если яйцо пустое?

– Изнутри оно кристаллизуется, а внешне становится похожим на камень. Когда родители уверены, что птенец не вылупится, они выкидывают пустое яйцо. Многие люди собирают их и называют такие яйца жеодами.

Нат залюбовался гладкой шелковой поверхностью. Как несправедливо! Ну и что, что птенчик медлит. Вот Нат тоже не спешил выходить в большой мир, и родители махнули на него рукой. Они не поверили, что из него получится Фладд. А тетя Фила поверила.

– Не выбрасывайте! – вдруг воскликнул он.

Этому птенцу тоже нужен шанс.

– Пусть еще немного полежит.

– Нат, – мягко сказала тетя Фила. – Если яйцо пустое, оно так и останется пустым, сколько времени ему ни дай.

– И пусть, – заупрямился Нат. – Кому оно мешает?

Тетя Фила внимательно посмотрела на него. Она тоже подумала о его родителях, догадался Нат.

– Ладно. Дадим ему еще несколько часов, – сказала тетя Фила и вышла из яслей.

Повеселев, Нат погладил яйцо на прощание и отправился следом за тетей.

– Нерис! – крикнула тетя Фила. – Скорее всего, яйцо пустое, но мы решили, что ничего не будет страшного, если оно еще немножко полежит.

Нерис кивнула и полетела к выходу наверх.

– А теперь, – сказала тетя Фила деловым тоном, – надо найти незваного гостя, пока он не успел натворить дел. Сверимся с картой. Где мы скорее всего его перехватим?

Она сняла с плеча рюкзак, достала Книгу Чудовищ и поворчала, что ей неудобно носить ее туда-сюда. Пока тетя изучала карту, Нат устроился на небольшом камне с альбомом и начал с натуры рисовать малышей вивернов.

Малыши тут же сгрудились перед ним в кучу. Они были размером с крокодилов, которых он видел на реке Нигер, но намного очаровательней: их нежная кожа переливалась всеми красками, а глаза были такие же большие, как у взрослых, но горели не так ярко. Нат засмотрелся на их мордочки и понял, что это счастливые, сытые и очень любопытные малыши.

– Все ясно, – сказала тетя Фила, закидывая рюкзак на плечо. – Идем.

Нат быстро спрятал альбом.

– Нам в этот туннель, – указала она и шагнула в темноту.

Глава двенадцатая

Они услышали Овадия задолго до того, как увидели. Пыхтя и отдуваясь, он шел по туннелю и ворчал:

– Зачем этим вивернам столько туннелей? Надо было построить для них большую клетку. А то гоняйся за ними теперь. Как только стану главным, сразу отдам распоряжение: всех в клетку! И не надо будет рыскать по чертовым лабиринтам в поисках этих гадов. Уф!

Тетя Фила шагнула к нему из укрытия, и Овадий от неожиданности налетел прямо на нее. Потеряв равновесие, он грохнулся на землю.

– Привет, кузен, – сказала она холодно.

Овадий слепо щурился в свете фонаря, прикрыв рукой глаза.

– Филомена? Что ты здесь делаешь? В чем дело?

– Забавно, – ответила тетя Фила. – Я хотела задать тебе те же самые вопросы.

– Не понимаю.

– Это я не понимаю, что происходит. Сначала ты пытался украсть Книгу Чудовищ, потом выпустил одного из самых страшных гадов, известных человечеству, и наконец, ворвался в мой дом с обыском. Хотелось бы узнать, в чем дело?

– Зачем мне кого-то выпускать или обыскивать твой дом? С чего ты взяла, что это был я? – воскликнул он, в конце сорвавшись на визг.

– С того, что тебя видели, и ты подходишь по описанию. А теперь ты в пещеры явился, и виверны по твоей милости вот-вот вырвутся на свободу.

– Слушай, я просто хотел поглядеть на них вживую, вот и все. – И Овадий нервно вытер руки. – Но заблудился. Думал, вообще не выберусь.