Босс нервно почесал в затылке.
– Скажи мне честно – это вообще точно, что она намечена следующей?
– Абсолютно точно, – отрезал Калашников.
– Ага. Ну тогда делать нечего, – страдальчески вздохнул Шеф. – Чуть позже, когда мы с тобой все подробно обговорим, то заедем к ней вместе, чтобы обсудить все нюансы. По телефону говорить не будем, и Голос информировать тоже не стану – не только один Антропов имел возможность подключаться к кабелю спецсвязи. Никому ни слова, даже Малинину – мне не нужны новые проколы, как в случае с дураком Краузе. Самого Сталина срочно доставь сюда – запру его, пусть в бронированном шкафу в моем кабинете посидит, пока мы не закончим, тут с ним уж точно ничего не случится.
Алексей трижды кивнул, что три раза должно было означать «Логично, босс».
– Где ты нашел-то его? – Шеф потянулся за сигарой.
– Не поверите, на квартире у группенфюрера Мюллера – того самого, что гестапо руководил. Сидели на кухне, шнапс пили – ну прям друганы, водой не разольешь. Пришлось стену казенной взрывчаткой рвануть, чтобы его оттуда вытащить.
Шеф откинулся на спинку кресла и впервые за время беседы откровенно повеселел.
– Да, провел старик Коба всех нас вокруг пальца… Но ты молодец, если все-таки умудрился его вычислить. И главное, как быстро! Вы, русские, чудесная нация, скажу я тебе: пока вам как следует не вставишь, вы на работу не раскачаетесь.
Калашников имел свое мнение на этот счет, но высказывать его не стал.
– Ну а теперь главное, – нахмурился Шеф. – Что это еще за долбаное ПРОРОЧЕСТВО?
Алексей придвинул свое кресло поближе к столу.
– У нас проблемы, – тихо произнес он, глядя начальнику прямо в желтые глаза. – Нет, извините, я неверно сформулировал – у нас ГИГАНТСКИЕ проблемы…
…По мере рассказа Калашникова брови Шефа сдвигались все ближе и ближе, а в ноздрях снова заполыхало пламя. Он сделался куда мрачнее, чем был к приходу штабс-капитана в свой кабинет. Схватившись за пресс-папье, сделанное из черепа главного инквизитора Севильи, босс бесцельно повертел его в руке, а потом с ненавистью запустил в угол.
– Да, плохо дело, – сказал севшим голосом Шеф. – Я и не предполагал, что все настолько запущено. Думал, обычный маньяк, каких по Земле миллионы бегают, – а тут вон оно что. Знать бы заранее – еще две тыщи лет назад планету бы перекопал в поисках этого проклятого Евангелия. А тринадцатый-то тоже хорош! Сидит, сволочь, и ручонки потирает – поставил нам всем бомбу с часовым механизмом. Темный Ангел, говоришь?
– Ага, – лаконично подтвердил Алексей, чувствуя, что дополнительные слова в этой ситуации не требуются. Развалившись в кресле, он чувствовал себя хозяином положения.
– Вот не было печали… – окончательно расстроился Шеф, глядя на обломки черепа. – Ты прав – придется ее спасать, иначе всем нам крышка. Надо пойти на все возможное, чтобы взять исполнителя живым, – через него мы выйдем на заказчика, а тогда уже каюк всей компании. Как ты сам думаешь – устроить засаду?
– Засаду-то можно, – заметил Калашников. – Но главное, чтобы наш красавчик в самый последний момент ампулу не съел, как связной. А сделать это ему будет не так уж трудно.
– Между прочим, это твой личный облом, – оскалился Шеф. – Глаз с него нельзя было спускать! Ну ладно, проехали… Сталина нашел, про Книгу выяснил – хвалю. Кстати, вот тебе один любопытный документик, – босс выдвинул ящик стола и достал оттуда лист рисовой бумаги. – Как выяснил отдел криминалистики, сопоставив исследования, практически во всех местах города, где совершались убийства, обнаружены четкие отпечатки шин одного и того же велосипеда. Асфальт-то вязкий, плавится от жары. Возле того тупика, куда киллер гениально загнал Дракулу, тоже имеются подобные отпечатки – прям кругами крутятся. Старый велосипед с большими колесами – немецкой фирмы, довоенный, как в России с недавних пор говорят. В общем, не знаю, может ли это на данный момент помочь расследованию, но бумажки ты на всякий случай возьми.
– Грех отказываться, – взял протянутый лист Калашников. – Однако нам уже пора ехать. Я пойду распоряжусь насчет Сталина, а вы собирайтесь. Мы и так уже опаздываем.
В обычное время Шеф вряд ли простил бы ему столь вольный стиль общения, но сейчас он этого не заметил – послушно поднялся с кресла и направился в сторону гардеробной. Перед этой женщиной он собирался предстать сугубо в костюме.
…Мария-Антуанетта в который раз подумала, что в земной жизни она разбиралась мало, а уж в загробной-то – и подавно. Когда из кабинета Шефа появился Калашников – мало того что цел и невредим, так еще и с улыбкой до ушей, – она решила, что бедняга сошел с ума. Всегда спокойный шевалье подтвердил ее опасения тем, что, проходя мимо, отклонился в сторону и впился в королевские губы горячим поцелуем. Одновременно калашниковская рука на пару секунд задержалась в правой части бюста, места, которого касался лишь король Людовик XVI и еще примерно сотня любовников. Совершив этот кощунственный ритуал, Калашников смачно облизнулся и, даже не взглянув на обалдевшую секретаршу, вихрем пронесся в сторону лифта и исчез в его дверях.
Посидев некоторое время с открытым ртом, Мария-Антуанетта сообразила, что ей все-таки нужно слегка поработать. Однако не успела она коснуться пальцами клавиш компьютера, как из кабинета вышел сам Шеф – в сером костюме с искрой, цилиндре между рогов и с тросточкой из слоновой кости. Франтовато повернувшись перед зеркалом, он подмигнул онемевшей королеве и плавно исчез за входной дверью.
«Так одеваются, когда идут на свидание… на свидание с очень близким человеком… и Калашникофф выбежал из кабинета такой счастливый… неужели они оба… ЧТО?!»
Последнее слово королева уже прокручивала в голове во время почти невесомого полета со стула. Ее надушенный контрабандным парфюмом мозг не выдержал столь резкого штурма страшной информацией – Мария-Антуанетта лишилась сознания.
Тринадцатый элегантно, не отрывая пальцев от искусно вырезанной косточки, подвинул по гладкой поверхности темного ферзя – фигура плавно заскользила по доске, сделанной из черного дерева и белого нефрита. Интересно, а если попробовать вот так? Нет. Тут он, пожалуй, может подставиться. Противник запросто прорвется с фланга, слопает коня – а там, глядишь, и до мата останется всего два хода. М-да, неприятная ситуация. А что скажет сам оппонент?
Иуда повернул столик, вращая его вокруг своей оси, и перед ним оказался ряд «белых». Он столько лет играл в шахматы с самим собой, разработал такое количество комбинаций, что сделал бы любого гроссмейстера за пять минут. Трудно сказать, чего он вообще не делал за две тысячи лет, чтобы элементарно убить время. Но рад ли он тому, что скоро осуществится его давнее желание?
…В этом-то и проблема. Если бы у него брали интервью по телевидению, он, безусловно, признался бы с белозубой улыбкой: «Да. Еще как!» Однако в перерывах, когда Иуду не переполняло радужное настроение, тринадцатый давил внутри всплески беспокойства. Забываясь в тревожных снах, Иуда боялся спросить самого себя, действительно ли он так хочет, чтобы Темный Ангел перешагнул из мрака в реальность?