– Мне нужны только две.
– Две фотографии одного и того же?
– Это не одно и то же.
Дождь барабанил по крыше «Краун Виктории». Соренсон очень внимательно посмотрела на первый снимок, потом на второй – столь же внимательно. Она трижды возвращалась к первому и обратно.
– Ладно, они идентичны и оставлены машиной, которая развернулась на сто восемьдесят градусов, верно? Так это левая и правая шины? Или передняя и задняя?
– Ни то ни другое, – сказал Ричер.
– В таком случае что?
– Только одна фотография относится к машине, которая сделала разворот.
– А второй снимок?
– Я снял след от протектора вашей машины.
Соренсон снова посмотрела на фотографии, сначала на одну, потом на другую, туда и обратно. Та же шина, та же грязь.
– Вовсе не обязательно, что из этого что-то следует.
– Согласен, – ответил Ричер. – Не обязательно.
– Я никогда здесь не была.
– Я вам верю.
– И Бюро не использует специальные шины. Уверена, что мы их покупаем, как все остальные люди. Вероятно, в «Сирс» [26] . Наверняка нечто надежное, дешевое и широкого профиля. То, что продается со скидками. Так поступают все. Так что такие шины стоят на всех больших седанах. Существует полдюжины разных моделей. Для автопарков, машин, сдающихся в аренду, больших автомобилей, на которых ездят пожилые люди. Могу спорить, что в мире миллиард таких покрышек.
– Наверное, даже больше, – ответил Ричер.
– Так что вы хотите мне сказать?
– Лишь то, что мы точно знаем, какие шины стоят на машине плохих парней. Такие же, как у вас. Из чего следует, что их машина – большой американский седан. А это уже начало.
– И всё?
– Остальное лишь гипотезы.
– Но нам разрешено строить гипотезы.
– Тогда я бы сказал, что это городская машина. Или для пригородов. Большие седаны редко встречаются у фермеров. Они используют грузовики-пикапы с приводом на четыре колеса.
– Насколько городская?
– Из таких мест, где есть компании такси и сервисное обслуживание. А также офисы и аэропорт. И местный рынок должен быть подходящим. К примеру, я уверен, что здесь невозможно купить такие шины. Зачем кто-то станет их завозить в магазины?
– Вы хотите сказать, что Бюро в это как-то вовлечено?
– Уверен, что нет.
– Но?..
– Ничего.
– Но?..
– Но я человек, для которого существуют только белый и черный цвет. И я предпочитаю получать четкие ответы – да или нет, которые смогу принять без колебаний.
– Тогда – нет. Принято без малейших колебаний. Сразу. И вне всяких сомнений. Бюро не может быть вовлечено в подобные вещи. Это худший вариант безумия.
– Ладно, – сказал Ричер. – Поехали. И скажите мне, если захотите, чтобы я на некоторое время сменил вас за рулем. Я знаю дорогу.
Соренсон сделала разворот на сто восемьдесят градусов, потом выжала газ, и автомобиль помчался сквозь дождь. Они миновали мотель на скорости около шестидесяти миль в час. Днем он выглядел немного иначе – лампы на стенах не горели, и обшивка казалось более бледной.
– Я заплатил за две ночи в мотеле. И провел в комнате около тридцати секунд.
– Зачем же вы заплатили? – спросила Соренсон.
– Я чувствовал вину за его стену.
– Но вы же ни при чем.
– Тогда я так и думал.
– У вас не должны были возникнуть угрызения совести. Не из-за него. Мне он не понравился.
– Ну, у меня в кармане до сих пор лежит ключ от номера. Может быть, я отправлю его по почте. Или не стану этого делать.
Когда они подъехали к первому перекрестку, Соренсон затормозила слишком поздно – шины завизжали, машину занесло на влажной дороге. Джулия сбросила газ, выровняла автомобиль и помчалась дальше.
– Извините, – сказала она.
Ричер не ответил. В его положении не стоило жаловаться. Они все еще оставались на дороге, а он бы брел по полю.
– Покрышки следует сменить, – сказала она. – Я заметила это по дороге сюда.
Ричер не ответил.
– Из чего следует, что у плохих парней также плохие шины. Если фотографии одинаковые. А это уже второй шаг. Мы знаем, какие у них покрышки, и знаем, что они не новые. Может быть, у них старая машина. Или старый шофер. Возможно, пожилой человек на большой машине.
– Сомневаюсь, – ответил Ричер. – Не думаю, что пожилой человек станет выезжать из дома посреди ночи, чтобы посмотреть, как умирает молодая женщина. Вы ведь понимаете, что огонь загорелся, когда они находились здесь? Они не ставили запал. Это не спонтанное возгорание. Они подожгли машину, а потом стояли, смотрели и ждали, пока не убедились, что огонь не погаснет.
– Ладно, это не пожилой человек из местных, – сказала Соренсон. – Это человек из города.
– Где есть такси, автосервис, офисы и аэропорт, – напомнил Ричер. – И в городе проживает около полутора миллиона человек. Алан Кинг проговорился. Он сказал, что там, где он живет, население составляет полтора миллиона.
– Что ж, в принципе, это интересно. Если только он не пытался ввести вас в заблуждение.
– Я так не думаю. Сомневаюсь, что у них имелся сценарий. В целом они действовали умно и быстро, но это был случайный вопрос и мгновенный ответ. Времени на раздумье у него не было. И он ответил мгновенно, так что не мог солгать. Их ложь звучала медленно и неуклюже.
– Что-нибудь еще?
– Маккуин произнес странное предложение – точнее, выбрал необычное слово. Я сказал, что за рекламным щитом может не оказаться бензоколонки, а когда мы туда приехали, Маккуин заявил: «Вам следовало мне доверять». Я думаю, что большинство людей сказало бы верить. Как вы считаете? Вам бы следовало мне верить?
– И что это значит?
– Я не уверен. На военной службе нас учили выделять необычные слова. У русских есть специальные языковые школы с идеальными акцентами и сленгом, но их иногда выдают странные слова. И на минуту мне показалось, что Маккуин иностранец.
Соренсон вела машину и молчала, думая: «Рубашка куплена в Пакистане или на Среднем Востоке».
– У Маккуина был акцент? – спросила она.
– Никакого. Он говорил как типичный американец, – ответил Ричер.
– А он выглядел как иностранец?
– Пожалуй, нет. Белый, рост шесть футов, светлые волосы, голубые глаза, сухощавый, длинные руки и ноги, немного неловкий, но когда пришлось вытаскивать из кармана пистолет, выскакивать из машины и бежать по дорожке, а потом прыгать в машину, оказалось, что он весьма спортивный. Такое впечатление, что он занимался гимнастикой.