– Все понял, – ответил дежурный.
– Камень уже у себя?
– Только что пришел.
– Есть новости?
– Пока ничего не происходит. Очень странно.
– Никакого шума и гама?
– Телефоны молчат. И никто не попросил распечатку ночных звонков.
– Странно.
– И я о том же.
Свидетелю не пришлось ждать у стойки администратора, потому что очереди не было. Ему дали чашку кофе и поджаренный хлеб. Женщина за стойкой записала его имя и спросила, какую кровать он предпочитает. Она была пухлой и доброжелательной, терпеливой и компетентной. Свидетель не понял вопроса.
– Кровать? – уточнил он.
– У нас есть обычные, полуторные и двойные.
– Мне все равно.
– Неужели у вас нет предпочтений?
– А что посоветуете вы?
– Если честно, мне кажется, что обычные лучше всего. Остальные кажутся слишком большими. С креслами и всем остальным? Многие предпочитают именно такие.
– Хорошо, я последую вашему совету.
– Отлично, – радостно сказала женщина, сделала пометку в журнале и сняла с крючка ключ. – Номер четырнадцать. Вы легко его найдете.
Свидетель вышел из вестибюля с ключом в руке и немного постоял на свежем воздухе, глядя на небо. Собирался дождь. На севере, наверное, уже начался. Он зашагал по дорожке и увидел указатель, находившийся на высоте колена – номера от одиннадцатого до пятнадцатого. Он последовал в указанном направлении. Дорожка шла между грустных зимних клумб и привела его к длинному блоку из пяти номеров. Комната номер четырнадцать оказалась предпоследней. Неподалеку он разглядел пустой бассейн, засыпанный палой листвой. Свидетель подумал, что летом здесь чудесно – голубая вода в бассейне, цветы на клумбах… Он никогда не плавал в бассейне. В озерах и реках – да, но не в бассейне.
За бассейном по периметру шла декоративная стена, доходившая до пояса и состоявшая из оштукатуренных бетонных блоков. А еще через десять футов начиналась настоящая стена, высокая и черная, с колючей проволокой вдоль верхнего края. Свидетель решил, что она должна быть очень дорогой. Он был фермером, а потому знал, сколько стоит забор. Труд и материалы – все это может разорить.
Он отпер дверь четырнадцатого номера и вошел. Кровать оказалась чуть более широкой, чем у него дома. На ней лежали две смены одежды. Синие джинсы, синие рубашки, белое нижнее белье, синие носки. На подушку положили пижаму. В ванной комнате он обнаружил туалетные принадлежности. Мыло, шампунь, крем для бритья. Какой-то лосьон. Дезодорант. И еще бритвы, зубная паста и зубная щетка в целлофане. Расческа и халат. И много полотенец.
Он бросил взгляд на постель, но уселся в кресло. Ему сказали, что ланч подадут после двенадцати часов. До этого времени ему было нечего делать, и он решил, что может немного поспать. Ночь выдалась очень долгой.
Ричер дождался, когда Соренсон обгонит ревущий грузовичок.
– Расскажите мне, что дали отпечатки пальцев мертвеца, – сказал он.
– Все прошло, как обычно, – сказала Джулия. – Они с этого начинают, пока разложение не усложняет задачу. Снимают отпечатки и отправляют их в базу данных.
– Через спутник?
– Нет, через сеть сотовых телефонов.
– Удобно.
– Ясное дело. Мы любим сотовые телефоны. Любим до смерти. По самым разным причинам. Попробуйте представить вот какую ситуацию: предположим, двадцать лет назад Конгресс предложил каждому гражданину круглосуточно носить на шее радиолокационный маяк, чтобы правительство могло отслеживать его местонахождение. Безобразие, верно? Однако граждане сами это сделали. Они носят сотовые телефоны в карманах и сумочках, а не на шее, но результат тот же.
– Их отпечатки нашли в красной машине?
– Множество. Этим парням было все равно.
– И вы их загрузили в базу данных?
– Конечно.
– Результаты есть?
– Пока нет, – ответила Соренсон. – Из чего почти наверняка следует, что этих парней там нет. Программное обеспечение продолжает поиск несколько часов, но он никогда не занимает столько времени, если отпечатки там есть. Должно быть, с них никогда не снимали отпечатков.
– Значит, они не иностранцы, – сказал Ричер. – Иностранцев без отпечатков не бывает, не так ли? У всех снимают отпечатки в момент въезда. Или для визы. Если только они не попадают в страну нелегально. Наверное, они могли приехать через канадскую границу. Говорят, там полно дыр.
– Но как они могли попасть в Канаду? У нас есть доступ и к их базам данных. А у Канады нет других границ. Если только они не пересекли Северный полюс или переплыли Берингов пролив.
– Есть еще Аляска.
– Но если ты хочешь попасть на Аляску со стороны моря, нужно, чтобы у тебя взяли отпечатки пальцев.
– А какова вероятность ошибок или сбоев?
– За последние десять лет не было ни одного случая.
– Значит, они не иностранцы.
Соренсон ехала дальше. Несколько часов назад она преодолела тот же путь, но сейчас не узнавала окружающую местность. Автострада выглядела иначе. Ее заливал тускло-серый свет, но горизонт не был виден ни впереди, ни сзади. Казалось, они оказались в сплошном бесконечном облаке. Дождь начал стихать, но асфальт был все еще залит водой, и из-под колес вырывались пенистые струи.
– А откуда приехал человек из Государственного департамента? – спросил Ричер.
– Я не знаю. Он приехал в машине. Но он настоящий – я видела документы.
– Разве у Государственного департамента есть полевые агенты, как у вас?
– Понятия не имею. Но я так не думаю.
– В таком случае откуда он появился? Очевидно, не из Вашингтона, потому что приехал слишком быстро.
– Хороший вопрос. Я спрошу своего босса. Его предупредили о прибытии этого человека. И я знаю, что он говорил с Госдепом. Так мы узнали, что убитый являлся торговым атташе.
– Или все было не так. Мне кажется, что Госдеп пытается что-то контролировать. И чего-то ждет. Если этот тип из Госдепа. Возможно, он из ЦРУ.
Соренсон не ответила. Она не рассказала про рубашку в клетку из Пакистана или про Средний Восток, скрыла ночные звонки из ЦРУ с требованием держать их в курсе расследования. Она и сама не знала почему, если не считать обычного суеверия. О некоторых вещах лучше не говорить вслух, и сама идея о том, что ЦРУ может по ночам рыскать в сердце Америки, была одной из них.
Дочь Дельфуэнсо звали Люси. Гудмен встретился с нею на пороге дома соседки. Она оказалась худой, бледной, темноволосой девочкой. Люси еще не успела снять пижаму, и от нее пахло сном и домом. Гудмен усадил ее на ступеньку и сам устроился рядом, положив локти на колени и свесив руки вниз. Двое обычных людей ведут беседу. Однако все было совсем не так. Шериф спросил, как она поживает, но не получил внятного ответа. Девочка не понимала, что он от нее хочет. Однако слушала внимательно. Он рассказал ей, что ее мать не вернулась домой с работы. И никто не знает, где она сейчас находится. Но ее ищут, очень много людей.