Голод, экономический и энергетический кризис. Эпидемии косили народы и страны, страшные болезни в день уносили десятки тысяч жизней. И наряду с этим кто-то блаженствовал, выполнив лишь одно условие – позволив поставить себе клеймо. Капитан Торин всячески избегал этого. Егор боялся за Юнону, которая болела уже третий месяц: никто не мог поставить диагноз, она медленно умирала. Егор панически боялся развязки, он не мыслил себя без Юноны, поэтому верил, что она выздоровеет, хотя врачи говорили обратное.
– Егор, – зашептала Юна, – ты меня слышишь?
– Угу…
– Егор, через неделю должны уничтожить королевскую семью.
– Какую? – не понял Егор.
– Ведь Эдвард и маленький сын Руты Эдуард – последние представители английской королевской династии, – прошептала Юнона. – Они отказались ставить клеймо Сатаны.
Егор поднял взгляд на Юнону.
– Егор, спаси Руту, пожалуйста, Егор! – Юна умоляла…
– Но, малыш, подумай сама?
– Егор, ты же Торин в конце концов!
Эдвард, король английский, и его жена, русская княгиня Турбина, ныне королева, стояли перед группой солдат, за спинами которых расхаживал Алекс.
– Ну что ж, Ваши Величества, – говорил он, – война за веру есть война за веру. Сами виноваты, никто этой жертвы во имя мертвого Бога не хотел. Начинайте, – Алекс пошел прочь.
Эдвард прижал к себе растрепанную Руту, свободной рукой взяв у нее месячного сына, наследника Эдуарда. В конверте, где находился Эдуард, были спрятаны королевские документы, удостоверяющие личность малыша и его родителей. Солдаты подняли короткие автоматы. Лейтенант собирался скомандовать «Пли».
– Стойте! – раздался голос.
Эд и Рута видели, как солдаты и лейтенант вытянулись по струнке и отдали честь. Королевская чета обернулась. Рута отпрянула: перед ней в форме капитана СС стоял Император Дил.
– Дил? – прошептала Рута и прижалась еще сильнее к Эдварду.
Но «Дил» устало улыбнулся, его глаза по-человечески добро блеснули.
– Я капитан Егор Торин, муж Юноны Лесовской, – одними губами сказал он.
Рута и Эд его поняли, а солдаты и лейтенант, к которым он стоял спиной, не видели ничего…
– Она жива? – Рута растерянно взглянула на благородного Эдварда, а затем на Егора.
Егор кивнул.
– У меня нет возможности спасти вас двоих. Максимум через сутки меня уже раскроют. Но сейчас я прилетел к вам на остров со спецотрядом под выдуманным предлогом. Я могу забрать Эдуарда. Думайте, быстро! – губы Егора шептали лишь для двоих.
Рута и Эдвард, прикрытые широкой спиной Егора, смотрели друг другу в глаза. Наконец Рута сказала:
– Обещай отдать ребенка Юне.
Егор кивнул.
Эдвард, несломленный последний монарх земли, поцеловал спящего сына и медленно передал его жене. Рута взяла конверт с ребенком и внимательно всмотрелась в его спящее личико, затем, также поцеловав и перекрестив по христианскому обычаю своей страны, отдала Егору.
Егор взял наследника на руки и сказал:
– Прощайте, Ваше Величество. Прощай, Рута. Честно, я не знаю, как расскажу об этом Юноне, она просила вернуть всех.
И Егор, отдав честь английской королевской чете, отошел в сторону. Солдаты и лейтенант недоуменно смотрели на него.
– Лейтенант, делайте свое дело, – бросил Егор.
– Но господин капитан! Вы уносите наследника, что скажет повелитель, ведь приказано?
– Молчать! – закричал Егор. – Не лезьте не в свое дело, лейтенант… Это приказ Императора.
Рута неотрывно смотрела на сына. От звука голоса Егора ребенок проснулся, молочными глазками взглянул на мать и широко раскрыл ротик.
– Его надо покормить, – робко попросила Рута Егора.
Егор скованно кивнул и, повернувшись, пошел прочь. Руте стало нехорошо, Эдвард подхватил ее.
Уже очень издалека Егор услышал выстрелы и оглянулся на безликие серые крепостные стены.
Через полчаса капитан Торин уже взлетал, оставив на земле вдруг растерявшихся и покачивающихся как болванчики солдат спецотряда. В его планы не входило возвращать всех. Егор смотрел на маленького – теперь уже короля – Эдуарда и думал, повредит ли месячному ребенку абрикосовый или яблочный сок? Что бы сказала Рута, королева? Думал, что скажет Юнона, и сколь велика духовная сила и Вера истинных монархов Земли…
Машина Егора Торина петляла среди развалин городских зданий, обугленных деревьев и взорванных тротуаров. Люди, бродившие как тени, терялись в темных обрушившихся подъездах. Город кишел эсэсовцами с одинаковыми деревянными глазами. Они грабили, уничтожали, разрушали, насиловали, убивали. Они бесчинствовали целой армией от лица одного – Сатаны, мстящего Богу.
Егора не останавливали, не смели. Еще не смели. Поэтому он ехал домой, с мыслью о Юноне, ради которой он жил, а теперь. Егор взглянул на ребенка, спящего на сиденье. Его покормили и перепеленали час назад в военном госпитале, после чего Егор вновь спрятал в конверт малыша его фамильные бумаги. Что теперь делать? Юнона больна, за ребенком нужен глаз да глаз, а он сам. Егор не сомневался, что его схватят. Он надеялся на «авось», вдруг сработает? Капитан Торин усмехнулся: как «Юнона и Авось», да еще английский король.
Егор резко затормозил и, бросив руль, придержал чуть не скатившегося на пол младенца.
Под колеса едва не попал высокий худой мужчина в черном плаще. Егор выскочил из машины.
– Ты соображаешь, куда прешь?! – закричал Егор.
– Извините, – неуклюже отозвался мужчина. Не поднимая головы, он собирал бумаги.
Егор сердито ждал. Наконец мужчина поднялся и удивленно сказал:
– Ну и грубиян же ты, Егор!
Потрясенный Егор узнал в бледном, изможденном человеке Яна Литке…
– Ян?!
– Он самый. Ты куда пропал, Егор? Где Юна, Вацлав и Алина? Мы с Олесей уж и не знали, что думать!
– Вацлав и Алина погибли, – ответил Егор, – а ты еще умудряешься радоваться жизни, Ян Вильгельмович.
Глаза Яна потухли.
– Погибли? А дочь? Юна? Где твоя жена?
– Она не знает, что родители погибли. Ян, она умирает.
– Что с ней?
Егор пожал плечами.
– Мне сказали, все бесполезно…
– Немедленно вези девчонку к нам!
– Но Центр разрушен! – удивился Егор. – Я там все обыскал!
– Константин, то есть профессор Байкалов, Агей и я – мы работаем, мы живы. Я еду с тобой.
Егор кивнул и вернулся за руль.
Ян открыл дверцу и изумленно уставился на ребенка.