Он дрожал, копаясь в кармане джинсов. Потом она, возможно, будет злиться на него за то, что он появился в ее квартире в полночь с презервативом в кармане. Сейчас же она просто старалась помочь надеть его.

Он отбросил ее руку, будто она могла причинить ему боль.

– Все это будет довольно плохо и без того.

– Плохо?

Обида колола ее, даже когда он оттянул в сторону мальчишечьи шорты и трусики, которые были под ними.

– Безумно. – Он расположился против нее, пальцами отодвигая шорты и трусики, чтобы не мешали, пока резинка не впилась в кожу ее бедра. – Грубо. – Она непреднамеренно выгнула бедра вверх и обхватила его ногами. Он вошел в нее одним диким толчком, и она застонала от чистого удовольствия, которое принесло ей это первое сильное движение. – Быстро. – Секунду он сверху вниз глядел на нее, пытаясь не шевелиться, чтобы ее тело приспособилось к нему. Но вместо этого оно беспомощно извивалось, желая движения. – Putain. Я почти уверен, что ты сочтешь мои манеры чудовищными.

– Никаких приглашений типа «Сначала дамы»?

Она прижалась к нему бедрами, и ей удалось сделать это движение дразнящим.

– О, minette [86] , мне этого так хотелось. Но ты и понятия не имеешь, что только что сделала со мной.

Он снова с силой вошел в нее, заставив ее охнуть. Ее тело, ведомое наслаждением, целиком принадлежало ему.

– Мне казалось, ты уверен, что можешь делать невозможное.

Она передвинула его руку с бедра на низ живота, на свою эротическую зону.

Его звериный оскал сверкнул даже в темноте.

– Все хорошо, chaton [87] . Почему бы нам не узнать, сколько еще невозможного мы успеем сделать до завтрака?

Никогда в жизни ее тело не двигалось так, как он заставлял его двигаться. Он сделал так, что она испытала оргазм вместе с ним. Он действовал с какой-то безжалостной решимостью, и его большой палец действовал, будто волшебная палочка, творящая чудеса. Джоли наполнялась желанием, пока его толчки становились все сильнее и сильнее.

Она укусила себя за собственный большой палец, чтобы удержаться и не закричать, когда волны наслаждения обрушились на нее, а потом будто разорвали на части. И она потерялась в них, когда он, удерживая ее ягодицы своими сильными руками, последний раз проник в нее.

После этого он нависал над нею еще некоторое время. Когда же она открыла глаза, он просто смотрел на нее, и в темноте она не могла понять выражения его лица. Он убрал волосы с ее лица, а затем ускользнул в ванную. Она услышала недолгое журчание душа. Он возвратился обнаженный, насухо вытертый полотенцем, и свет из душа падал на его великолепное тело.

У нее пересохло во рту, несмотря на полное насыщение им. Это было все равно что увидеть божество, сошедшее с небес к смертным.

Дикое божество. Древнее божество. Из глубоких, темных, первобытных времен.

У него и на самом деле было прекрасное тело. Худое, с очерченными мышцами тело столь физически активного человека, что его самой большой проблемой было съедать достаточно много, чтобы сохранять свой вес. Плечи, развитые тренировками в спортзале. Тугие ягодицы. Его мужское достоинство, торчащее из темных завитков.

Неужели опять возбужден? Так скоро?

Он скользнул в кровать, оказавшись у нее за спиной, и крепко прижал ее к своему телу. И прежде чем она смогла расслабиться после секса в его крепких объятиях, он обхватил рукой ее грудную клетку и сжал, будто в тисках. Другая его рука скользнула между ее бедер. Она тихо застонала. Ее последний оргазм был так недавно, что для следующего потребовалось бы совсем немного времени. Его рука чуть-чуть отступила, как раз достаточно, чтобы вызвать у нее разочарование. Тихое рычание заставило всю ее кожу затрепетать от сладостного предчувствия.

– Не торопись, minette. Это тебе в наказание. Я хочу, чтобы ты хорошенько поняла, что делала со мной, пока я стоял в дверном проеме.

Глава 18

Габриэль спал, хотя солнце уже высоко поднялось над горизонтом. Девять часов – очень поздно для него. Огромный, он растянулся поперек двуспальной кровати Джоли, почти не оставив ей места. Если она не хотела, чтобы мужчина занимал ее пространство, то она выбрала совсем не того человека.

Все ее сосредоточенное на нем счастливое существо тянулось к нему так же, как он тянулся к этому дешевому матрацу. От этого она чувствовала себя так, будто карабкалась на утес, пытаясь удержаться, а скала рушилась под ее ногами.

Она попыталась вывернуться из-под руки Габриэля, а он заворчал в ответ на ее усилия, неохотно открывая глаза. С такого близкого расстояния она могла видеть все полосочки в синеве его глаз.

Джоли покраснела от усилий, но все же высвободилась. Когда она уже ускользала от него, он кончиками пальцев попытался ухватить ее, но опоздал, и она встала.

– Merde, – сказал он у нее за спиной. – Пожалуйста, скажи мне, что синяки в форме пальцев на твоих бедрах оставил не я. Нет, нет. Лучше не говори этого.

– Они ни от кого другого, – сухо ответила она, пытаясь найти хоть что-то, чтобы прикрыть себя. Но ей на глаза попались только мальчишечьи шорты с кружевным краем. Она не хотела идти за ними при таком ярком солнечном свете, и поэтому стремглав помчалась в ванную.

Когда она вернулась после долгого горячего душа, завернутая в полотенце, ей все равно пришлось копаться в своем чемодане в поисках одежды. Она взглянула на Габриэля и увидела, что у него на голове лежит подушка, которую он крепко прижимает сильными руками.

Она подобралась ближе. У него тоже были синяки. Они шли наискосок по его рукам и имели форму дверного косяка.

Он стянул с головы подушку и посмотрел на Джоли. Глубоко в его глазах было что-то настороженное, опасливое.

– Сожалею, что был так груб. Я знаю, что обещал обращаться с тобой нежно. И хотел этого.

Она слегка улыбнулась. Не смогла удержаться. Хотя она была смущена, но было что-то необыкновенное в том, каким необузданным она сделала его. От этого она почувствовала себя, как кошка, наевшаяся сливок.

Часть его настороженности исчезла. Но он продолжал смотреть на Джоли. Подсунув подушку под голову, он протянул к ней руку.

– Как насчет нежных утренних объятий?

Она засомневалась, сможет ли опять обнажиться для него после такой бурной ночи. Ей было нужно время, чтобы привыкнуть к ощущению близости с ним.

– Думаю, ты опоздаешь на работу.

Его рука упала на кровать. На его лице все еще было выражение чувства глубокого удовлетворения. Однако Джоли поняла это только тогда, когда это выражение исчезло, потому что она только что растоптала это его чувство. Скрывающаяся в глубокой синеве его глаз настороженность вернулась, как маленькое морское чудо-юдо, в существование которого никто никогда не верил.