– Я думаю, что нам следует позволить детям герцога Кларенса жить с их тетей. Что вы на это скажете, ваше величество? – мило спрашивает она. – Может быть, в них они найдут утешение своим утратам. И я больше чем уверена, что моя сестра Анна будет прекрасным опекуном своим маленьким племянникам.
– Я согласен, – говорит король. Он кивает Ричарду: – Я рад оказать милость твоей жене.
– Дай мне знать, как у них дела, – говорит мне королева и отворачивается. – Как грустно, что их младший ребенок умер. Как его звали?
– Ричард, – тихо отвечаю я.
– Она назвала его так в честь вашего отца? – спрашивает она снова, упоминая убийцу своего отца и брата, обвинителя ее матери и ее заклятого врага.
– Да, – отвечаю я, не зная, что еще сказать.
– Как грустно, – повторяет она снова.
Замок Бейнардс, Лондон
Март, 1478 год
Кажется, я победила. В тот вечер и в последующие дни я молчаливо праздную свою победу. И празднования мои лишены слов, даже улыбок. Я потеряла сестру, но ее дети будут под моим крылом, и я буду любить их как родных. Я расскажу им, что их мать была красавицей, а отец – героем и что это Изабелла поручила их моим заботам.
Я пишу в замок Уорик, чтобы, как только дороги снова станут проезжими, они отправили двоих детей с сопровождением в Миддлем. Несколько недель спустя, с задержкой из-за снегопадов и метелей, я получаю ответ, где говорится, что Маргарита и Эдуард уже отправились в путешествие, хорошо укутанные в своих повозках, вместе со своими нянями. Еще через неделю мне приходит известие из Миддлема о том, что они благополучно прибыли. Итак, я спрятала детей Изабеллы за крепкими стенами нашей лучшей крепости, и я клянусь, что сохраню их в безопасности. Я отправляюсь к мужу, который выслушивает петиции в своей приемной в замке Бейнардс. Подождав терпеливо, пока дюжины просителей подают свои петиции и высказывают свои жалобы, а мой муж внимательно выслушивает каждую и справедливо судит. Ричард – прекрасный лорд. Он понимает, как и мой отец, что каждому человеку необходимо дать право высказаться и что люди тогда будут преданы своему лорду, когда будут верить, что в ответ он отплатит им своим покровительством и защитой. Он знает, что богатство земли заключается не в почвах, а в людях, которые ее возделывают. Наше богатство и наша власть основываются на любви людей, которые нам служат. Если они будут готовы выполнить любой его приказ, как они были готовы это сделать для отца, тогда в его распоряжении есть армия, готовая выступить по первому его зову. Когда самый последний из просителей закончил ходатайствовать о своем деле, преклонил колени, поблагодарил Ричарда за заботу и вышел, мой муж взглянул поверх бумаг и увидел меня:
– Анна?
– Я тоже хотела попросить тебя о любезности.
Он улыбается и спускается со своего пьедестала.
– Ты можешь просить меня о чем угодно и в любое время. Тебе не обязательно для этого приходить сюда. – Он обнимает меня за талию, и мы подходим к окну, которое смотрит на палисадник. За высокой стеной начинали шуметь и суетиться торговые улочки Лондона, а за ними раскидывался Вестминстерский дворец, где, облеченная властью тайны, восседает королева. За нашими спинами слуга собирает со стола бумаги, которые принесли с собой просители, и убирает принадлежности для письма и воск для печатей. Никто нас не подслушивает.
– Я пришла просить тебя вернуться домой в Миддлем.
– Ты хочешь побыть с детьми твоей сестры?
– И маленьким Эдуардом. Но дело не только в этом.
– А в чем?
– Ты знаешь.
Он оглядывается, чтобы убедиться в том, что нас никто не слушает. Я своими глазами вижу, как родной брат короля, сохранивший верность своему господину, не решается разговаривать свободно в собственном доме.
– Я считаю, что Джордж был прав, обвиняя Анкаретту в смерти Изабеллы, – прямо говорю я. – Я думаю, что королева отправила свою шпионку отравить мою сестру и, возможно, убить ребенка тоже, потому что она ненавидит Изабеллу и меня и хочет отомстить за гибель своего отца. Это – кровная месть, и она вершит ее против детей моего отца, Изабеллы и ее сына Ричарда. И я уверена в том, что я и дети станем следующими жертвами.
Ричард смотрит мне в глаза, не отрываясь.
– Это обвинение в адрес королевы карается смертной казнью.
– Я говорю это только тебе, и с глазу на глаз, – говорю я. – Я никогда не предъявлю королеве обвинения публично. Мы все видели, что произошло с Джорджем, который на это отважился.
– Джорджа обвинили в измене королю, – напоминает мне Ричард. – Его вина была несомненна. Он говорил об измене со мной, и я своими ушами его слышал. Он готовил бунт на деньги Франции и готовил новый переворот.
– Сомнений в его вине действительно не было, но раньше ему все это сходило с рук, – говорю я. – Сам бы по себе Эдуард никогда бы не отдал Джорджа под суд. Ты сам знаешь, что это мог быть только совет королевы. Когда твоя мать сама ходила молить его о пощаде и снисходительности, она сказала, что это королева настаивала на смертной казни для Джорджа. Она видела в нем угрозу для своего правления, поэтому не позволила ему обвинять себя. Он назвал ее убийцей, и, чтобы заставить его замолчать, она убила его. И дело было вовсе не в бунте против короля, а во враждебности по отношению к ней.
Ричарду нечего на это ответить.
– И чего же ты боишься? – тихо спрашивает он.
– Изабелла как-то рассказала мне о том, что у королевы есть маленькая шкатулка для драгоценностей, в которой лежит только один клочок бумаги, на котором кровью написано два имени.
Он кивнул.
– Сестра считала, что там – наши с ней имена. Она верила, что королева хочет нас убить, чтобы отомстить за смерть отца и брата. – Я беру его за руки. – Ричард, я уверена в том, что королева постарается меня убить. Я не знаю, как она это сделает: ядом ли, подстроит ли все как несчастный случай или обычное убийство на улице. Но я уверена в том, что она готовит мне смерть, и я этого очень боюсь.
– Изабеллу отравили в замке Уорик, – говорит он. – Она была вдалеке от Лондона, но это ее не спасло.
– Я знаю. Но все равно считаю, что в Миддлеме мне будет гораздо безопаснее, чем здесь, где она видит меня при дворе, где ты соперничаешь с ней, борясь за внимание короля, где я каждый раз, попадаясь ей на глаза, напоминаю ей об отце.
Он все еще колеблется.
– Ты же сам наказывал мне не есть еды, подаваемой из кухонь королевы, – напоминаю ему я. – Еще до того, как Джорджа арестовали, как предъявили ему обвинение. Еще до того, как она добилась его смерти. Ты сам меня предупреждал об опасности.
– Предупреждал, – согласился Ричард, смертельно побледнев. – Тогда я считал, что тебе угрожала опасность, и я по-прежнему считаю, что она тебе угрожает. Я согласен, нам стоит уехать в Миддлем и держаться подальше от двора. У меня много дел на севере, Эдуард отдал мне все Йоркширские земли, принадлежавшие Джорджу. Мы уедем из Лондона и вернемся ко двору, только когда это будет крайне необходимо.