Book.

– A-a-a-a-a! – услышал Коська далекий звук. Прислушался, но только волны шуршали, накатываясь друг на друга.

– Б-р-р, холодрыга какая! И темнеет быстро. – Поежился Коська-Камчатка. И в тот же миг услышал уже более отчетливо: «Н-дай, над-д-а-а-ай!».

Нет, он, конечно, слышал о галлюцинациях, которые случаются с путешественниками в пустынях и при кораблекрушениях, когда люди сутками напролет болтаются на плотиках в открытом море, но звук был отчетлив и вполне реален. Камчатка схватился за весла, чтобы плыть на звук.

Но акулы вновь потянули лодку. Коська не выдержал и отвязал веревку со всеми на свете настырными акулами.

– Не надо мне вашего трона задаром, спасаться буду, – крикнул он в пучину Теплого моря, и ему сразу стало легко и понятно, что делать дальше.

– На-ад-дай, раз. На-ад-дай, два. – Он ловил эти выкрики, и ему казалось, что где-то он это уже слышал.

Но вот показался парус, да-да, он не мог ошибиться. Это был парус. И он понял – это спасение…

Тут уж Коська-Камчатка стесняться не стал. Он громко заорал и замахал руками. Потом привязал к веслу рубаху и поднял самодельный флаг высоко над головой.

– Эге-гей! – кричал Коська.

– Ого-го-го! – неслось в ответ.

– Сюда, сюда, я здесь! На помощь! – орал Коська.

Первым увидел лодку Колдуита. Он тут же подал сигнал тревоги. Молчун сразу же переместился на нос.

– Приготовиться к захвату, – скомандовал Кноп, не переставая грести изо всех сил, да так, что даже ему некогда было рассматривать Любимчика.

– Предлагаю его сразу веслом оглушить…

– Веревкой связать надежнее!

– He, лучше так, навалимся.

Слушая эти крики, Молчун от радости был готов взлететь в небо. Как славно все устроилось! Любимчика сразу за борт. Лодку потопить, чтобы никаких следов. Ах, Молчун, Молчун, что-то в тебе, определенно, есть. Одурачить сразу четверых! Суметь надо…

Лодки сблизились настолько, что Молчун первым прыгнул на Коську, который ожидал спасения, а вовсе не нападения. На помощь Молчуну поспешили Кноп и Левушка, Только Колдуита оставался на месте. Он никогда не дрался, это раз. А во-вторых, ему показалось, что у Любимчика хорошее лицо, а разве может быть хорошее лицо у плохого человека?

Коська барахтался под Молчуном, пытаясь что-то сказать через мешок, который накинул на него ловкий акулька.

– Потопушки, потопушки! – орал Молчун, подталкивая захваченного в плен Любимчика к борту.

– Гляди-ка, заговорил! – удивленно проворчал Димка. – Молчаливый такой, а как утопить человека, готов на все!

– Минуточку, ребята, что же это мы, набросились на человека, слова сказать не дали? Может, он еще поддается перевоспитанию! Ты, молчаливый, посторонись-ка!

И Димка по-хозяйски отодвинул онемевшего враз Молчуна в сторону.

Мальчишки усадили Любимчика на лавку и сняли с него мешок. И просто остолбенели! Перед ними сидел живой и невредимый, настоящий-пренастоящий Коська-Камчатка!

Первым пришел в себя Левушка. Он изумленно прошептал «Во дает!» и бухнулся на дно лодки.

– В порядке, только синяк под глазом. Могло быть и хуже, – подвел итоги боя Димка.

Сам Коська-Камчатка никак не мог прийти в себя. Он только улыбался и повторял: «Пацаны, это я, свой, я Коська, не узнали что ли?».

Да, Коська просто отказывался что-либо понимать. Вокруг знакомые лица, но отчего они хотели его утопить? Почему вначале колотили, а теперь обнимают?

Впервые за день путешествия Молчуну стало страшно. Выходит, что теперь против него пятеро? Черное дело наверняка не удастся, и его, как пить дать, переведут в секцию болтунов…

Молчун искоса поглядывал на Любимчика и его приятелей. «Жалеют, обнимают. А кто обо мне подумает?!»

Под шумок акулька бочком-бочком перебрался на свою лодку и стал быстро отплывать.

Когда друзья заметили его маневр, он был уже довольно далеко, тем более его лодка была легче. Но никто и не собирался пускаться в погоню за этим трусливым акулькой. А как же еще назвать того, кто считал Коську-Камчатку плохим Любимчиком и хотел подло расправиться с ним?

Коська, наконец, пришел в себя и, путаясь от волнения, стал рассказывать, как он попал в Тридевятую землю и что с ним тут приключилось.

Кноп решил, что самое время провести Большой совет.

– Наконец-то мы все вместе. Теперь мы можем подумать о возвращении домой.

Димка и Колдуита переглянулись.

– Я сейчас не могу возвращаться, – грустно сказал Коська. – Конечно, я соскучился до чертиков, но тут творятся такие дела… Сами они от самомнения и себялюбия никогда не избавятся.

Колдуита закивал в знак согласия.

– Я прошу слова.

– Пускай Димка скажет. Он здесь давно.

– Давай, говори!

Больше всех волновался за приятеля, конечно, Колдуита. Он теребил Димку за рукав и что-то шептал ему про какую-то тайну…

– Дело такое. Нам нельзя вот так возвращаться домой, пока мы не поможем акулькам и карамелькам. Они здесь начали забывать свои имена. Вы понимаете, они уже забывают, как их зовут!

– Ко всему прочему здесь объявился Родька, – вставил Коська-Камчатка. – Масла в огонь подливает: мы покажем, мы покажем!

– Родька личность известная. Помните, ведь это он связал хвосты Мурлыки и Фикуса. Ох и визгу было! – Вспомнил Левушка.

– Вот-вот. Только теперь он не просто Родька, ученик 24 средней школы. Он пролез в предводители всех смотрачей и слухачей Акулии. И зовут его там Цертурой, – уточнил Коська-Камчатка.

– Колдуита раскрыл мне тайну Тридевятой земли, – продолжил Димка и подробно рассказал им все, что услышал от карамельки. – Исцелить местных жителей можно только с помощью волшебного цветка – Золотой кариоки. Вот за ним-то мы и отправились с Колдуитой на воздушном шаре.

– А мы свалились прямо вам на голову, такой случай уже имел место в истории воздухоплавания…

– Ты бы, Левушка, вместо историй подумал лучше, куда нам теперь плыть.

– Точно, Левушка, ты у нас знаток в этих делах, зря тебя что ли Колумбом прозвали?

– Конечно, Колумб. Если бы компас или карту раздобыть…

– Сейчас, Левушка, погоди, я сплаваю, – рассердился Димка. – С картой и компасом и дурак бы справился! Ты так попробуй.

Левушка думал долго, и все это время мальчишки терпеливо ждали его предложений, ибо ситуация действительно была сложной – они в море, берегов не видно, звезд нет, и потому сориентироваться, где они находятся и куда их несет течение, было совершенно невозможно.